Синтия Хэррод-Иглз: Князек

В разговор вступил кузен Пола Иезекия, глава боковой ветви Морлэндов, прозванных Библейскими:

– Кстати, ей придется отдать свою руку протестантскому принцу – ни один католик на ней не женится. А тогда не миновать нам войны с Испанией, да и с Францией...

– Но, может, она все-таки не выйдет за иностранца? – робко предположила Нанетта. Но Иезекия угрюмо покачал своей львиной головой.

– Если она выйдет за кого-нибудь из придворных, начнется гражданская война, что еще хуже. Нет-нет, дела обстоят очень плохо...

Вдруг в голове Нанетты зазвучал голос отца, умершего сорок лет назад: «У Англии не будет больше королев. Это не годится, Нанетта. Усвой твердо: не должна девушка восседать на троне». Она вспомнила все так отчетливо, словно это было вчера, – как отец нежно обнимал ее, и его запах... Тогда он объяснял малютке Нанетте, почему королю Генриху VIII нужен именно сын, и почему ему недостаточно маленькой Марии. В этом и заключалась причина глубочайшей печали короля Генриха, и трагедия всех его жен, да и всего народа... Теперь Марии сорок два года, и она умирает, бесплодная владычица. После ее смерти на трон вступит ее сестра Елизавета – потому что на трон могут претендовать лишь женщины: у сестер короля рождаются лишь дочери...

– Ходят слухи, – продолжал Джеймс, – что король Филипп собирается жениться на ней после смерти королевы Марии, чтобы не утратить контроля над страной.

– Елизавета не выйдет за него, – решительно заявила Нанетта. – Народ будет против: это было ясно уже тогда, когда королева Мария стала его женой и тем самым надела всем на шею испанское ярмо! А Елизавета никогда не пойдет против воли народа. Даже когда она была еще девочкой, инстинкт безошибочно подсказывал ей, чего хочет народ!

В запальчивости она не заметила, что все умолкли. Джеймс коснулся ее руки, предостерегая, и сменил тему.

– Следующая церемония будет в моей школе. Надеюсь, могу рассчитывать на твое присутствие на освящении, Пол?

– Разумеется. А когда она состоится?

– В октябре, в день Святого Эдуарда. Мы назовем школу именем Святого Эдуарда.

– А не «школой Чэпема»? – с улыбкой спросил Пол. – Я подумал, что ты захочешь увековечить так свое имя.

– Достойной наградой мне будет польза, которую принесет школа, – ответил Джеймс. Последние несколько лет его особенно занимала благотворительность. – Я предусмотрел двенадцать мест для детей бедноты – а позже, возможно, и больше, если смогу заинтересовать этой идеей других. Александр посещает школу со дня открытия, и я надеюсь, что ты поддержишь мои начинания, отправив в нее своих детей. Что ты на это скажешь?

Пол снисходительно улыбнулся:

– Я не знаю, Джеймс... В обычаях у Морлэндов давать детям домашнее образование...

– Ну пообещай мне хотя бы маленького Пола и Мэри! – настаивал Джеймс. – Ну же, Пол, в этом ты не сможешь мне отказать – после того, как я помог тебе с перестройкой часовни! А потом мы подумаем и о больнице —нельзя забывать и о нищих, и о бродягах, особенно о женщинах с малолетними детьми. Не могу смотреть, когда они лежат на обочинах в своих лохмотьях...

– Не все сразу, Джеймс! – воскликнул, защищаясь, Пол. – Я отошлю маленького Пола в твою школу, но со всем остальным придется обождать. Часовня стоила мне куда больше, нежели я предполагал, а на больницу потребуются средства, которыми я в данный момент не располагаю.

Джеймс кивнул:

– Очень хорошо, я подожду. Но ни о чем не забуду.

Королева скончалась в ноябре.

– Она до последнего момента верила, – говорила Нанетта, – что в ее чреве растет ребенок.

Елизавета подняла от шитья полные горя глаза. Нанетта в сопровождении Мэри и Одри была приглашена к ней в усадьбу Морлэнд. Елизавета недавно разрешилась еще одним сыном – светловолосым малышом, которого нарекли Артуром. Сейчас он лежал на подушечке у ее ног. Елизавета выглядела усталой и бледной после недавних родов, а черное испанское платье (такие носили все дамы высшего света) еще больше подчеркивало ее бледность.

– Несчастная женщина, – промолвила она, взглянув на младенца, – тяжело выносить дитя, но еще тяжелее тщетно желать его...

Нанетта кивнула:

– Не могу забыть ее в молодости, до того, как она была лишена наследства. Такая прелестная молодая женщина, обожала танцевать и петь... Король Генри специально просил ее танцевать перед иностранными посланниками. Он обожал ее – несмотря на то, что она родилась девочкой...

Кэтрин, сестра Нанетты, приехавшая из усадьбы Баттсов в Лендале с первым визитом, сказала жестко: