Синтия Хэррод-Иглз - Черный жемчуг

– А может, у моей хозяйки другие планы, – таинственно проговорила Эллин, и Лия смерила ее пронизывающим взглядом.

– Она не найдет лучшей партии, чем эта, – решительно заявила Лия. – Киту-младшему досталось наследство отца и имение Баттсов от матери, это не считая земельных владений в Шотландии. А теперь, когда его мать умерла, Киту необходимо жениться.

– Ему пришлось продать Уотермилл, чтобы заплатить пени «круглоголовых», – перебила Эллин. – Айберледи сожжен после битвы при Данбаре, Берни захвачен пресвитерианами, и только Господу известно, получит ли Кит-младший его обратно, так что моей хозяйке стоит хорошенько подумать о таком замужестве. В конце концов, если вспомнить, кто такая Аннунсиата...

Эллин запнулась, поняв, что допустила непростительную оплошность. Лия прищурилась.

– Ну и кто же она такая? – не дождавшись ответа, Лия продолжала: – При всем уважении к положению и красоте Аннунсиаты, она всего лишь незаконнорожденная, и этим все сказано. Никому не известно, кто был ее отцом.

– Может, да, а может, и нет, – строго заметила Эллин.

– Хочешь сказать, тебе это известно? – требовательно спросила Лия.

– Известно или нет – какая разница, – Эллин была страшно рассержена. – Главное, Шоуз пока никому не отказан, и мисс Руфь может оставить его в наследство кому угодно. Поскольку моя госпожа, как самая красивая и умная девушка в графстве, больше всех годится в наследницы, мисс Руфь не станет спешить с ее замужеством.

Лия тяжело вздохнула, подозревая, что Эллин говорит правду. Хотя Шоуз и был небольшим поместьем по сравнению с остальными владениями Морлэндов, он считался отличным наследством, к тому же владелице Шоуз принадлежали пакгаузы королевской пристани. Лия понимала, что при таком раскладе к красоте Аннунсиаты прибавляется и богатство. Лия вновь взглянула на двор и увидела, что Кит-младший и Эдуард – младший сын Мэри Эстер – болтают с Аннунсиатой, дожидаясь, пока все присутствующие будут в седле. Аннунсиата заигрывала с обоими юношами, слегка поддразнивая их, а тем временем в другом углу двора в полном одиночестве скучали Кэти и ее десятилетняя кузина Элизабет Хобарт. Это повторялось постоянно – так, во время танцев все юноши добивались права пригласить Аннунсиату, и только неудачники вспоминали о других девушках.

Наконец, в седло уселась последняя из дам – госпожа Лии, хозяйка дома Морлэндов, жена хозяина, Ральфа Морлэнда. Помимо гордости за хозяйку, Лия испытывала беспокойство, ибо хозяйка была в положении, а Лия не одобряла в таких случаях верховые прогулки. Беспокойство прибавило ей язвительности, и она отвернулась от окна, желая высказать последнее колкое замечание и кивая в сторону Аннунсиаты со свитой ее преданных поклонников.

– Мисс Руфь хочет убедиться, не станет ли вынужденной спешка с замужеством этой девицы.

– Что ты такое болтаешь? – свирепо возмутилась Эллин, но Лия уже ушла, молчаливая и исполненная чувства собственного достоинства, так что Эллин осталось только пробормотать: – Пусть лучше убедится, не ядовита ли твоя слюна, старая карга.

Когда кавалькада проехала через ворота и подвесной мост, Мэри Моубрей вздохнула с облегчением, хотя и не без чувства вины. Она знала, что должна считать дом Морлэндов своим собственным домом, а не темницей, и понимала, что сердце ее мужа будет разбито, если он узнает о ее мыслях. Однако Мэри не могла сдержать радость по поводу того, что вырвалась на свободу, и постаралась только сделать эту радость по возможности менее заметной.

Они направлялись в Харвуд-Вин за листьями священного дерева. Такие экспедиции совершались постоянно и часто поручались слугам, но Ральф, всегда желающий угодить Мэри и стремящийся доставить домашним хоть какое-то развлечение, задумал превратить обряд в увеселительную прогулку. За последние десять лет законы становились все более суровыми, пока, наконец, правительство пуритан не запретило все, что хоть сколько-нибудь напоминало развлечение. Сначала законами пытались пренебрегать, но потом генерал Кромвель – или, как он именовал себя, лорд-протектор, – установил надзор. Вооруженные отряды следили за соблюдением законов, налагая на ослушников огромные пени (штрафы) или даже подвергая их тюремному заключению.

Дом Морлэндов претерпел немало страданий. Большая часть поместья была конфискована в наказание за роялистскую деятельность его хозяев, пени возросли по той же самой причине и за продолжение запрещенных англиканско-католических служб в домовой церкви Морлэндов. Большую часть фамильного столового серебра и драгоценностей продали для уплаты пеней, и теперь было бы трудно наскрести еще что-нибудь. Страшнее всего оказалось нападение на церковь, совершенное несколько лет назад, когда вооруженные солдаты ворвались в нее во время ранней обедни. Они разрушили алтарь, забрали сосуды и из скамей устроили во дворе костер, на котором сожгли ризы, напрестольники и молитвенники.