Филиппа Карр - Мы встретимся вновь

Когда мы посещали Полдаун, то видели переполненные народом улицы. Население явно возросло. Забавно было слушать смесь кокни [1]и корнуоллского акцента.

Вначале, дети с некоторым трудом понимали друг друга, но со временем первоначальная вражда и недоверие к приезжим значительно уменьшились.

Я часто вспоминала о тех днях, когда, еще до замужества Дорабеллы, приехала сюда. Каким необычным все здесь казалось, и как мы с мамой смеялись над старыми корнуоллскими суевериями. Затем появился Джоуэн… я всегда в мыслях возвращалась к нему.

Иногда Дорабелла не ходила на пляж, и мы с Гретхен могли свободно поговорить. Часто я замечала, как печально Гретхен смотрит на море. Она так много страдала, что уже не ожидала от жизни ничего хорошего.

Со мной происходило по-другому: любящие родители, атмосфера нежности, жизнь моя до посещения Баварии текла гладко. Это был тот ключевой момент, который открыл дверь к драме.

А ведь все могло бы быть иначе, если бы мы не ездили туда!

Я уже видела Гретхен, потому что Эдвард познакомился с нею незадолго до этого и сразу же был очарован. Он представил ее нам тогда. Но если бы не поездка в Баварию, мы с Дорабеллой никогда не познакомились бы с Дермотом Трегарлендом, никогда не оказались бы здесь, и я не встретила бы Джоуэна. И об этом нельзя забывать.

Трудно поверить, что всего пять лет назад, когда мы сидели в кафе возле замка, вдруг появился прогуливающийся Дермот. Англичане, встречая за границей соотечественников, конечно, завязывают беседу. Впрочем, этим бы все и кончилось.

Но наступил тот страшный вечер, когда молодчики из гитлерюгенда ворвались в замок и принялись крушить все и оскорблять его владельцев только потому, что они были евреями.

Я и Дорабелла никогда не забудем, пока живы, тот ужас, который нам пришлось пережить. Мы получили первый в жизни урок: на свете существует не только доброта и порядочность, но зверство и жестокость.

Внезапно Гретхен положила свою руку на мою.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала она. Я повернулась к ней и с любопытством спросила:

– Да? Тогда ответь, что там происходит сейчас?

Она покачала головой:

– Трудно догадаться. Я лишь надеюсь, что у них все в порядке. Возможно, мы что-нибудь вскоре узнаем. – Я подумала, а что, если они попали в руки тех… кто был той страшной ночью в замке.

– Они могли бы стать военнопленными. Но моя семья еврейская, поэтому, дорогая Виолетта, произошла та страшная история. Ты никогда не сможешь забыть ее, не правда ли?

– Нет. Никогда.

– Боюсь, что я уже не увижу мою семью вновь.

– У тебя есть Эдвард, Гретхен. Эдвард и Хильдегарда.

Она кивнула. Но глаза ее были печальны, и я вдруг поняла: именно потому, что она так много пережила, она всегда будет страшиться потерять то счастье, которое есть у нее.

Некоторое время мы смотрели на море и думали о наших любимых. Подошел Тристан. Он почти плакал, потому что от его ведерка отвалилась ручка.

– Тетушка Ви, сделай хорошо, – попросил он.

Я взяла ведерко и увидела, что требовалось лишь засунуть проволоку обратно в дырку. Тристан широко улыбнулся, воспринимая мою находчивость как нечто само собой разумеющееся.

Если бы наши проблемы решались так легко!

Наступил май, погода была великолепной. Лучшее время года пришло на землю Корнуолла. Море, спокойное и мягкое, казалось, баюкало скалы.

Мирная картина природы резко контрастировала с нашими тревожными мыслями. Никто не отрицал того, что война не шла так успешно, как хотелось бы, и уже не говорили, что она закончится через несколько недель.

Наших вытеснили из Норвегии, и было ясно, что шторм готов был обрушиться на Западную Европу. Премьер-министр Невилл Чемберлен ушел в отставку, и его место занял Уинстон Черчилль. Уходя в отставку, бывший премьер-министр произнес взволнованную речь и призвал нас объединиться вокруг нового лидера. Новый премьер обратился к народу со словами, что ему нечего предложить, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота, и что нас ждут месяцы борьбы и страданий.

Я хорошо помню эту речь. Она не содержала парадных слов. Она была полна суровой действительности, и я думаю, это было то, в Чем мы тогда нуждались. Я все еще помню некоторые отрывки, хотя и прошло столько лет.

«Вы спросите, в чем же заключается наша политика? Вести войну на море, земле и в воздухе со всей мощью и силой, что может нам дать Бог…

Поднять войну против страшной тирании, какой не знал еще мрачный, печальный каталог человеческих преступлений».