Луиза Кларк - Любовная петля

Англия. Южный Уэльс

1659 год

– По-моему, мы должны пойти к нему, – голос Алисы Лайтон звучал озорно, весело и энергично.

Тот, о ком она говорила, был сэр Филипп Гамильтон, недавно прибывший в небольшой городок Западный Истон. После смерти своего дядюшки он унаследовал имение Эйнсли Мейнор, но поселился там всего лишь месяц назад, в начале февраля.

– В конце концов, – и настойчивость мелькнула в ее оживленных голубых глазах, – как мы поверим в его благонамеренность, если не соизволим поговорить с ним?

– Поговорить с ним – это одно дело, Алиса. А вот пойти к нему – это совсем другое, – назидательно произнесла леди Абигейл Стразерн, мачеха Алисы. Она нацелилась на увесистый кусок свежей ветчины, розовой горкой наполнявшей тарелку. Толстая и некрасивая, Абигейл любила потешить себя маленькими сиюминутными радостями, непреклонно веря в то, что ничего в жизни нельзя откладывать на потом.

– Ты отлично знаешь, – продолжала она, – что если твой отец снизойдет до визита к сэру Филиппу, это будет равносильно всеобщему признанию.

С ней нельзя было не согласиться. Лорд Эдвард Стразерн пользовался значительным влиянием в обществе Западного Истона. И хотя его титул, дарованный королевой Елизаветой около ста лет назад, простирался лишь от третьего колена генеалогического древа, Лайтоны были старинной фамилией. Более того, служение королю Чарльзу во время недавно закончившейся гражданской войны укрепило его престиж в роялистских [1]кругах.

– А почему бы его и не признать? – настойчиво поинтересовалась Пруденс Лайтон, сводная сестра Алисы по отцу.

Пруденс была своевольна, импульсивна и смотрела на жизнь с наивной простотой.

– Потому что он может оказаться круглоголовым! [2]– резко возразила Абигейл, многозначительно улыбнувшись своей дочери. Чувство собственного достоинства ей придавало темно-голубое платье изысканного оттенка, лиф плотно облегал фигуру и спереди был туго зашнурован, особую прелесть составляли светло-голубая отделка нежно-малиновая нижняя юбка из тонкого шелка. Цвета одежды не подчеркивали ее монотонного душевного склада, но и не скрадывали его.

– Разве ты не помнишь историю двух племянников Ричарда Гамильтона? – величественно произнесла леди Стразерн. – Когда началась война, один из них пошел на службу в парламентские войска, а другой встал на сторону короля. Мы не знаем доподлинно, кто этот человек в Эйнсли – роялист или собрат круглоголовых.

– Почему бы не спросить его самого? – практично предложила Пруденс. В отличие от матери на ней было красное платье с белой отделкой. Она всегда выбирала яркие расцветки независимо от того, шел этот цвет к ее песочным волосам и карим глазам или нет. Таков был ее характер.

Эдвард Стразерн – высокий тучный мужчина средних лет, столь же выразительной внешности, как и его дочери, – снисходительно засмеялся:

– По-моему, можно было бы, но я сомневаюсь, что от этого будет какой-либо прок. Даже не будучи сторонником роялистов, он просто-напросто скажет, что является таковым.

Пруденс выразительно вздохнула.

– Политика! Я так устала от политики! Война закончилась давным-давно. Неужели так важно, если сэр Филипп когда-то был круглоголовым? Короля казнили десять лет назад, лет восемь прошло, как принц Чарльз попытался вернуться в Англию, и был разбит при Вустере.

– Король Чарльз, – рассеянно поправил дочь Эдвард Стразерн, отряхивая крошку хлеба со своего коричневого камзола.

Костюм, который он носил, был хорошо скроен, но поистерся от длительной носки. Надетый поверх тонкой рубашки, камзол выглядел длиннее, чем того требовала последняя мода, и в этот прохладный весенний день Стразерн застегнул его на все пуговицы, чтобы согреться. Его кюлоты, [3]тоже слишком длинные и старомодные, были оторочены лентами вдоль манжет, что явно выдавало в нем роялиста. Шерстяные чулки он предпочитал шелковым, и, в довершение всего, его черные кожаные туфли были подвязаны лентами поверх. Все говорило, что он – человек практичный, который не заботится о производимом впечатлении.

Пруденс, только что поднесшая ко рту вареное очищенное яйцо, остановилась:

– Папа?!

– Да, да! Несмотря на ссылку, принц стал королем сразу после смерти его отца! – внушительно отрезал Стразерн. – Когда Чарльз Стюарт вернулся в Великобританию в 1651 году, он уже был королем!

– Ох! Принц или король, это не имеет значения! – воскликнула, ничуть не смущаясь, равнодушная к политике Пруденс. – Сейчас мы все живем при лорде-протекторе, и так будет продолжаться еще долго.