Кэтрин Коултер - Наследство Валентины

– Да, Джеймс, все мы здесь, – вмешался Маркус. – Неужели ты ничего не заподозрил, видя, что никого не оказалось рядом, когда вы с Джипсомом покидали дом, захватив шесты? Да этот парень почти мертв! Кто он, черт возьми?

– Мы вот уже много лет не видели преступников, – заметила Дачесс, однако не сделав ни шагу вперед. – Ненавижу змей. Какой ужас! Осторожнее, не то они набросятся на нас!

– Что можно сделать для этого человека? – спросил Спирс. – Я, как и Дачесс, ненавижу змей.

– Хорошо, что Мэгги нет с нами, – вздохнул Самсон, – иначе ей стало бы плохо при виде этих чудовищ.

– Отойди, Джеймс, – велел Маркус. – Посмотрим, не удастся ли избавиться от остальных щитомордников.

Он выстрелил, и Спирс последовал его примеру.

Джеймс выжидал. Но груда монет и драгоценностей оставалась неподвижной. Наконец ему удалось оттащить Филдинга от сундука. Вздувшееся лицо несчастного приняло цвет змеиной пасти – такой же отвратительный, мертвенно-белый.

– Комтон?

– Да, Джеймс? – хрипло прошептал тот. – Я не вижу вас, но слышу словно издалека. Где Джесси?

– Я здесь.

– Пожалуйста, расскажи, что случилось с колонистами на Роаноке?

– Индейцы племени кроатон приняли их, когда еды больше не осталось. Думаю, что, немного оправившись, они стали вести себя, как хозяева, забыв о том, что индейцы их спасли. Дикари, обозлившись, продали их испанцам. Позже Валентине удалось бежать в Англию и выйти замуж за бристольского торговца. Остальные колонисты, по-видимому, так и прожили в Испании до конца дней.

– Спасибо, – выдохнул Комтон. – Джеймс, прошу, не говорите моей маме, что я убил Аллена Белмонда. Он всегда нравился ей, хотя я считал его негодяем.

– Не скажу, – пообещал Джеймс.

– Благодарю, – охнул Комтон, дернулся и застыл.

Огромный щитомордник выполз на берег и с невероятной скоростью пробрался сквозь мокрую траву, все еще сжимая в пасти жемчужную нить, концы которой волочились за ним по земле.

– Он мертв, – пробормотал Джеймс, – и все из-за проклятого сокровища.

– Но что мы будем делать с кладом? – спросила Джесси, с отвращением разглядывая сундук.

Не успела она договорить, как очередная гадина высунула треугольную голову.

– Омерзительно, Джеймс, просто омерзительно, – пролепетала Джесси, не в силах отвести глаз от сундука. – Все эти драгоценности и монеты награблены у несчастных людей, которых убил Черная Борода. Я этого не вынесу.

– Согласен, – ответил Джеймс, оглядев сначала Спирса, потом Баджера и Самсона и наконец Маркуса и Дачесс.

Все по очереди кивнули.

– Пусть грязь и змеи снова им завладеют! – решительно воскликнула Дачесс. – Пусть лежит на дне!

Джеймс и Джипсом уперлись ногами в сундук и сильно толкнули. Он рухнул в болото и начал медленно тонуть. Когда над поверхностью осталась только крышка, толстый щитомордник поднялся из воды и тут же исчез. Черная муть пошла огромными ленивыми пузырями, которые лопались с негромким треском. Никто не произнес ни слова. Все молча наблюдали, пока вновь не стало тихо.

– Господи, меня до сих пор трясет, – жалобно проговорил Джипсом, – Раньше я хотел стать богатым, но не таким способом, мистер Джеймс. Не таким.

Дачесс внезапно нагнулась и подняла что-то с отсыревшей земли.

– Взгляните на это, – удивилась она, порывисто вытирая находку о юбку. Она держала ожерелье, золотую цепь тонкой работы. В центре сиял рубин, кроваво-красный, как закат на Аутер-Бэнкс. Дачесс почистила его ладонью и протянула Джеймсу.

– Посмотри. Он выполнен в форме лебедя.

Джеймс перевернул драгоценность, чтобы получше рассмотреть. Огромный рубин почему-то казался теплым.

– Здесь что-то выгравировано, – сообщил он, поднося цепь поближе к глазам.

– Что там написано? – заинтересовалась Джесси. «Валентина Суон [8]1718 Эдвард Тич».

Они ошеломленно уставились друг на друга.

– Вперед, Джигг! Давай, мальчик, давай! – надрывалась Джесси, вставая на носки, чтобы получше разглядеть своего любимого шестилетнего рысака, которого никто еще не мог догнать в скачках на четверть мили.

Джигг рванулся вперед, оставив позади остальных всадников.

– Нехорошо, Джесси, – громогласно упрекнула ее свекровь, перекрывая общий шум. – Ты Уиндем, а не Уорфилд, а болеешь за лошадь отца.

– О Господи, да ведь скачка всего на четверть мили! Я ничего не успею! Давай, Консол! Давай, малыш! Ты можешь, парень, можешь!