Линда Кук - Серебряный ветер

Гарольд пошевелил широкими бесформенными пальцами.

— Мои дни на кузне закончились, Тэлброк. Я не забуду того, что твой отец взял меня к себе, когда руки перестали меня слушаться. Я не стал бы платить ему за добро предательством и не брошу его сына одного, не отдам в руки убийц, засланных Лонгчемпом. Симон покачал головой:

— Что ж, оставайся еще на пару недель, пока тебе не надоест эта игра. Непросто, сутками наблюдая за проходом, постоянно оставаться у Кардока в дураках. — Симон достал из-под кольчуги кожаный мешочек. — Если ты все же решил остаться, пережди несколько дней, а потом отнеси Катберту еще один шиллинг: может, он что-то расскажет тебе о путешествиях Кардока. Скажи ему, что Симон Отцеубийца теряет терпение.

Гарольд покачал головой:

— Зачем ты постоянно болтаешь об убийстве в Ходмершеме? Если тебе придется сражаться вместе с Кардоком этой зимой, люди скажут, что ты опять поторопился, опять действовал необдуманно. Больше ни один юстициарий [2]не пощадит тебя. — Гарольд выругался и положил изуродованную руку на плечо Симона. — Если уж тебе суждено было попасть в немилость и отправиться в изгнание так далеко от Тэлброка, так обрати это в свою пользу и не напоминай этим людям, почему кое-кто может назвать тебя Отцеубийцей.

— Жизнь моя, так или иначе, целиком зависит от расположения Маршалла, — сказал Симон, глядя в покрасневшие усталые глаза Гарольда. — Моя жизнь может прерваться в любой момент, и мы оба это знаем. Позаботься о своей безопасности. Мой отец, будь он жив, сказал бы то же самое.

Гарольд в сердцах ударил по перилам парапета кулаком.

— Если бы этот священник… Если бы люди Кардока могли знать, что на самом деле произошло там, в Ходмершеме…

— Они не могут знать и не узнают. Ты же понимаешь, старина, что, если ты им расскажешь, я тебя не пощажу. — Симон в последний раз взглянул на узкий проход между холмами в долине. — Когда спустишься, отправь сюда часового. Я смертельно устал.

Ветер утих перед закатом. Черные облака так и остались висеть над вершинами холмов по краю долины. Как только солнце покинуло небо, в узких окнах большого дома Кардока отразились желтые огни от очага. Янтарные угольки взлетали вверх, устремляясь в небо вместе со столбом дыма, вырывавшимся из дымового отверстия в покатой, крытой черным сланцем крыше.

На дальних подступах ярко зажглись костры пастухов. Пониже появились огни поменьше — то горели факелы над головами тех, кто с наступлением ночи покидал гостеприимный дом Кардока и карабкался наверх, в жилища, притулившиеся на склонах холмов.

Приглушенные звуки голосов достигали часового в высокой крепости над долиной. Голоса эти смешивались со звуками флейты — часовой развлекался, наигрывая нехитрую мелодию. Чтобы согреться, он мерил шагами небольшую площадку.

— Все ли в порядке? — спросил, поднявшись на вышку, Симон.

Люк остановился и опустил флейту.

— Как будто да. Я только что пересчитал факелы. Только десять из них поднимаются вверх до уровня пастушьих хижин. Все как всегда.

— Под одним факелом могут идти до пяти душ. Завтра я поставлю человека, чтобы проследил, как они будут уходить.

Люк кивнул:

— Большинство на пути не минует медоварню. Говорят, Кардок щедр на выпивку и стол.

Ночь в крепости обещала быть холодной и долгой. Если бы Кардок и его пастухи-солдаты предложили место у очага воинам Симона, нормандский форпост вскоре бы обезлюдел. Симону еще крупно повезло, что старый лис Кардок пока не проявил стратегического гостеприимства.

Симон спустился вниз по лестнице, прикрепленной к стене башни, пересек небольшой двор и заглянул в казарму.

— Гарольд, — позвал он, — пойдем со мной. Посмотрим, как Кардок проводит ночь.

Гарольд вышел из теплой казармы, запахиваясь в еще один плащ.

— Почему сейчас?

— Кардок не ждет нас после наступления темноты. С приездом дочери жизнь в его доме собьется с привычного ритма. Подходящий момент для проверки.

— А если он нас не примет?

— Придется, мы имеем право зайти в конюшню и взять своих лошадей.

— Он знает, что мы держим тут у себя двадцать верховых.

— Но он должен давать кров и пищу остальным животным и обеспечивать нам свободный доступ к ним в любое время. Иначе Кардок нарушит договор с Маршаллом. Я решил, Гарольд, что нам понадобятся еще два коня здесь в крепости. Вот мы с тобой их сегодня и заберем.

Гарольд вздохнул и направился к длинной конюшне, пристроенной к дальней внутренней стене замка.