Джулия Лэндон: Прекрасный незнакомец

Все трое долго стояли молча, пока Артур не задал главный вопрос:

— Что вы хотите, чтобы мы сделали? — Тихий горестный звук, который издал Ротембоу, резанул Артура по сердцу.

— Я бы хотел, чтобы вы вернули мне моего сына, Кристиан, — хрипло ответил он и поднял на него глаза, в которых стояли слезы. — Короче говоря, я был бы весьма вам обязан, если бы вы распорядились в вашей конторе покончить с этим непристойным делом немедленно и обелить имя моего сына. Сделайте это, во что бы оно ни обошлось, но ради Бога, пусть имя моего сына будут уважать хотя бы в одном уголке королевства! Помогите ему обрести покой!

Артур бросил взгляд на письмо, лежащее на письменном столе.

— Я не знаю, что здесь можно сделать, но даю вам слово, милорд, что постараюсь все исправить.

Подавив очередной горестный вздох, Ротембоу посмотрел на Джулиана, повернулся и медленно пошел к двери.

— Боюсь, это никогда не кончится, — произнес он отрывисто, берясь за дверную ручку. — Похоже, мой сын никогда не будет покоиться с миром. — И он громко захлопнул за собой дверь.

— Если его сын никогда не будет покоиться с миром, это его дело, а не наше! — пробурчал Артур обиженно, обращаясь к закрытой двери.

Равнодушно пожав плечами, Джулиан направился к столику с напитками и налил два стакана виски, один из которых протянул Артуру.

— Ротембоу всегда будет считать, что это мы его убили. Тут уж ничего не поделаешь.

— Филипп сам себя убил! И он сам принял это глупое решение, — рассердился Артур, указывая на письмо. — Господи, ну зачем ему понадобилось покупать стадо скота с Северного нагорья?

Артур подошел к столу и взял в руки письмо. Аккуратный почерк адвоката вызвал у него негодование — но по отношению к кому или чему, Артур и сам не знал. Казалось, что все, за что бы ни брался Филипп, так или иначе приводило к краху, словно небеса за что-то ополчились на него. Артур сложил письмо и, сунув его в карман фрака, опрокинул в себя виски.

— Пойдем, Артур. Наверняка твои гости уже удивляются, куда это ты подевался, — вздохнул Джулиан. Артур недовольно посмотрел на него.

— Видит Бог, я пытался понять, зачем он это сделал, но не смог найти причины. Однако я не больше, чем ты или Эдриен, толкал его в эту сторону, и мне смертельно надоело чувствовать себя виноватым, клянусь Богом, смертельно надоело!

— Ну и брось это, — спокойно произнес Джулиан. — Мы никогда не поймем, почему он сделал то, что сделал. — Он открыл дверь и стоял, поджидая Артура. — А, пытаясь понять, можно и свихнуться.

Письмо, лежащее в кармане фрака, жгло грудь, но Артур заставил себя забыть о нем до конца вечера. Он равнодушно делал все, что от него требовалось, — долго разговаривал с тупицей Перри, хотя это было все равно, что говорить со стеной. Затем поболтал с сэром Фоксом насчет скачек, очаровал группу молодых леди, хихикающих, как девчонки, и выдержал две кадрили. В столовой, где гостей ждали накрытые столы, он дружелюбно поболтал с мисс Эмилией, некрасивой, но одаренной дочерью Уоррентона, — одаренной в физическом и финансовом смысле, как осторожно намекнул ему Джулиан за тарелкой с гусем и спаржей, купающейся в сливочном соусе.

Он хорошо исполнял свою роль, но не помнил почти ничего из того, что слышал или говорил сам, — он никак не мог выбросить из головы мысли о Филиппе. Неужели Филипп действительно надеялся, что эта авантюра в Шотландии что-то изменит в его жизни? Почему он не обратился за советом, не попытался выяснить, что ему делать с его все возрастающим долгом? Ведь лучшая в королевстве контора по ходатайствам принадлежала одному из его друзей. Почему он убил себя?

Когда большинство гостей снова пошли танцевать, а в библиотеке собралось избранное общество, Артур увидел, как Джулиан с сияющей улыбкой смотрит на скользившую мимо Клодию. В глазах у него светилось обожание, и Артур ощутил в груди знакомое стеснение, которое можно было определить словами «легкая зависть». Но ведь это не могла быть зависть — Артур Кристиан не завидовал мужчинам из-за их жен. Для этого достаточно было взглянуть на Порцию, и сразу становилось ясно, почему это так.

Сделавшись совершенно несчастным от непрерывных размышлений о Филиппе, о жизни и о разных других проблемах, Артур выскользнул из зала, вышел на веранду позади столовой, решив спрятаться от гостей, которые проникли даже в сад.

Артур удивился, услышав, как кто-то чиркнул спичкой; оглянувшись, он увидел Джулиана, протягивающего ему сигару.