Лори Макбейн - Найди меня, любимый

С этими словами дон Педро направился в дальний конец патио. Англичане и священник — за ним. Вскоре звук шагов стих — четверка покинула дом.

Сэр Бэзил перевел дух. Притаившись за одной из колонн, он ловил каждое слово.

Сначала Уайтлоу думал, что ему просто кажется. Все было как во сне. Самое странное, что одного из англичан он хорошо знал. Другой все время держался в тени. Он, видимо, был более осторожным, чем его напарник. Третьего, испанца, сэр Бэзил видел впервые. За четвертого все говорила одежда — сутана и тяжелый крест на груди.

Бэзил нахмурился. Что делают в Санто-Доминго англичане, испанец и священник? За этим скрывается какая-то тайна.

Рыбак, нащупывая золото, приятно оттягивающее карманы, подошел к «Утренней звезде». Ночь была для него самая что ни на есть удачная: без луны и без звезд. Оставалось, воспользовавшись покровительством небес, незамеченным пробраться к смутно белеющему корпусу испанского галиона. Рыбак улыбнулся в бороду. Эти франтоватые идальго на деле оказывались большими скупердяями, но на этот раз жадность одного из них принесла бедному рыбаку целое состояние. Он не раз перевозил вот таких джентльменов под покровом ночи на корабль и обратно. Заниматься контрабандой под носом у таможенных чиновников не каждый способен, но рыбак любил рисковать.

Сегодняшний пассажир мало чем отличался от сотни других, и разное время побывавших в его лодке, разве что нервничал побольше. Незнакомец явно боялся быть узнанным: прижимал к носу кружевной платок, так что лицо было видно только наполовину, да и говорил приглушенно. Он явно разыгрывал гранда. Однако едва волна подхватила лодку, всякая величавость манер исчезла напрочь. Тогда же рыбак заметил, что джентльмен в лодке не очень-то крепок. Моряком этот человек никогда не был.

Вцепившись в борта лодки, сэр Бэзил сидел ни жив, ни мертв. Нет, морское дело ему не по душе. Зачем он только ввязался во все это? Теперь придется лезть на судное. Канат как будто специально для него оставили. Он же не обезьяна и не матрос. Он не умеет лазать по канатам. А надо. Во имя Англии. Подтянуться. Добраться до выступа на корме. Вскарабкаться на козырек.

Свет горел лишь в кают-компании. Все остальное было погружено во мрак. Сэр Бэзил заглянул внутрь.

Три джентльмена и священник сидели вокруг стола. Сквозь маленькое стекло Уайтлоу увидел того самого испанца, за которым наблюдал в патио. Теперь он знал его имя — дона Педро ему представили прошлым вечером в Каса-дель-Монтере. Капитан корабля поднимал серебряный кубок. Англичанин что-то говорил.

Бэзил пригляделся. Нет, ошибки быть не могло: англичанин, которого он видел во дворе дома дона Родриго, оказался его близким знакомым. И другого Уайтлоу тоже знал хорошо. Они встречались не где-нибудь, а в его собственном доме. В Уайтсвуде. Около года назад. Тогда Бэзил устраивал пир в честь восшествия на престол Елизаветы. Кажется, именно этот молодой джентльмен провозгласил тост за здоровье королевы.

Бэзил прислушался.

— Ее легко будет убить. Я стоял к ней так же близко, как сейчас к вам. Дворцы ее почти не охраняются, днем она часто выходит на прогулки. Гуляет себе по Стейт-Джеймскому парку, словно какая-нибудь девка. Очень даже просто.

— Если Елизавета умрет, наша настоящая королева, Мария Стюарт, наденет корону, и Англией не будет править дочь шлюхи. Жаль, что король не отправил ее в ад вместе с матерью.

— Наберитесь терпения, сын мой, — сказал священник. — Справедливость будет восстановлена и солнце вновь взойдет над Англией в тот день, когда мы присягнем достойнейшей. Вы должны поддерживать сзязи с остальными, с теми, кто сохранил истинную веру и признает власть папы. Мы должны знать, кому мы можем доверять, кто пойдет за нами, когда наступит время. Во имя Бога мы восстановим справедливость. А пока пусть жарче горят костры и кровь пропитывает землю, пусть становится Англия островом еретиков, оплотом сатаны и землей проклятий, — все больше распалялся священник. От его слов по спине у сэра Бэзила пробежал холодок.

— Во имя Господа, — со слезами на глазах откликнулся англичанин, — я готов пожертвовать жизнью. Я скажу нашей истинно верующей пастве о моем единении со Святой церковью, расскажу о моей встрече с его преосвященством, расскажу, что он и католическая церковь готовь: взять нас под свою защиту. Не знать мне счастья, покуда на троне моей страны находится это чудовище, это отродье сатаны.