Патриция Райс - Прекрасная колдунья

Эйлин с трудом сдержала слезы. Она не позволит ему увидеть ее страх. Пусть он считает ее сильной, несокрушимой, а не слабым, беспомощным созданием, которое и дня не может просуществовать без мужчины. Она полностью самостоятельна и может рассчитывать только на саму себя. Но, Господи, как же ей это надоело!

Как ни старалась Эйлин выглядеть сильной и жизнерадостной, ей это, к сожалению, плохо удалось. Дрейк увидел, как его жена, стараясь держаться гордо, вышла из фургона и скрылась в зарослях. Его сердце сжалось, когда он увидел на маленьком бледном личике огромные, немного испуганные глаза. В складках одежды, слишком просторной для ее хрупкой фигуры, его любимая казалась не больше ребенка, и Дрейк чуть было не отказался от своих планов. Лишь воспоминания о той, другой Эйлин, которую он знал, заставили его вновь склониться у огня, переворачивая ломти мяса на закопченной сковороде. Когда Эйлин вернулась, Дрейк протянул ей тарелку с хорошо прожаренным беконом, тостами и яичницей с черными следами от сковородки. Но она была слишком голодна, чтобы обращать на это внимание, и с жадностью отхлебнула горячего крепкого чая и набросилась на еду.

Постепенно разлившееся по телу тепло, а также неторопливый разговор растопили лед между мужем и женой. Маркиз лишь слегка обнял ее, но и этого было достаточно, чтобы она почувствовала, как вздымается его грудь и бьется сердце. Устроившись поудобней на плече мужа, Эйлин прислушалась к его дыханию. Похоже, сейчас он уже не так холоден, как раньше.

– И все же почему мы здесь? – спросила она.

Одним движением Дрейк стремительно повернулся, и любимая оказалась прижата к земле его гибким телом. Он испытующе вглядывался в ее мерцающие серебром глаза, а затем скользнул по лицу, тонким скулам, изящной линии подбородка и задержал взгляд на нежных влажных губах.

– Потому что нам нужно кое-что обсудить, а тебе следует кое-чему научиться. И я не потерплю, чтобы мне опять мешали, как это постоянно происходит в нашем сумасшедшем доме. Ты не будешь возражать?

Эйлин нерешительно взглянула на мужа. Его тон был совершенно серьезным, но в глазах плясали знакомые смешливые искорки.

– Нет, – неуверенно начала Эйлин, но прежде, чем она успела продолжить, он пробормотал:

– Отлично, – и своими губами накрыл ее рот.

Волна счастья затопила Эйлин, От этого поцелуя у нее перехватило дыхание, а ногти в порыве страсти впились в плечи Дрейка. Его язык, все глубже проникая в спелую мякоть ее рта, смял все барьеры, когда-либо возведенные ею. Юная маркиза крепче прижалась к Дрейку, желая лишь одного – чтобы он нашел все, что ищет, в ней, и только в ней. Поцелуй закончился слишком быстро, и жена тихонько застонала, когда муж выпустил ее из объятий. Он ласково провел рукой по ее щеке и убрал сбившуюся прядь волос с шеи. Его прикосновения были уверенными и властными. Когда его пальцы коснулись шелковистой кожи на ее груди, глаза Эйлин раскрылись, и Дрейк открыто встретил ее взгляд:

– Я собирался дать тебе время понять, что теперь ты моя жена и тебе нет нужды делать все самой. Но я слишком хочу тебя сейчас, чтобы все это объяснять. Скажи, что ты никогда больше не убежишь, и я поверю тебе.

В хриплом голосе Дрейка звучала еле сдерживаемая страсть, и Эйлин захотелось кричать от радости. Его пальцы нежно скользнули вдоль глубокого выреза ее рубашки, и она замерла, не в силах больше справляться со своими чувствами. Не ответив на слова Дрейка, Эйлин накрыла его руку своей, а затем быстро развязала шнуровку на рубашке, чтобы ощутить тепло его ладони на своей груди. В ответ на ласку мужа ее нежный сосок мгновенно затвердел, и у нее вырвался вздох наслаждения.

– Твоим детям место в Шерборне. Зачем же мне убегать?

– Ты не стала меня ждать, когда пришел Эдмунд, а убежала вслед за нашим сыном. Ты убегала до того, как родились наши дети. Дядя нашел тебя, когда ты бежала из монастыря, где я тебя оставил. Ты бежала отовсюду, из любого дома, Эйлин. Что же мне сделать, чтобы ты осталась в моем доме, в нашем доме?

В голосе Дрейка звучала мольба, но Эйлин не находила слов для ответа. Она нежно провела пальцем вдоль линии его губ, которые так любила, коснулась его щеки и почувствовала, как напряжен он от гнева и отчаяния. Как же рассказать ему все, что творится у нее в душе? Как она может давать обещания, которые, возможно, не сумеет сдержать?

– Я никогда ни от кого не бегала, Дрейк. Я лишь бежала вслед за тобой, сколько себя помню. Иногда я вырывалась вперед, но лишь для того, чтобы ты меня заметил. Вот и все.