Элизабет Стюарт - Роза и лев

«Аделиза будет счастлива с ним», — мысленно повторяла Джоселин, не испытывая при этом никаких чувств. Ни радости за сестру, ни ревности к ней.

Свет единственной звезды мелькнул на мгновение среди туч, и тут же небо вновь заволоклось мглой. Джоселин была зла и на себя, и на весь мир. Холод все-таки победил ее, и она направилась к башне, где ждало ее благодатное тепло.

Глаза ее были сухими. Она презирала женщин, которые дают волю слезам.

Священник наконец закончил свое затянувшееся бормотание. Воины исповедались и получили отпущение грехов. Они вставали с колен, распрямлялись, подымались во весь рост — черные призрачные фигуры, еще более темные, чем окружающий их мрак. Помолившись и побывав в светлом потустороннем мире, они возвращались на грешную землю, разбредались по повозкам или вспрыгивали в седла застоявшихся нетерпеливых коней.

Роберт де Ленгли давно уже был в седле, покинув козлы и сбросив нищенский плащ возницы. Даже в темноте он узнавал каждого из своих людей по походке или по манере садиться на коня. Роберт дорожил своими людьми. Они шли за ним долгие годы по дорогам войны без всякой надежды на вознаграждение. Только из любви к своему вождю, из-за верности к когда-то данной ими присяге они оставили давным-давно родной дом и свои семьи. Все, что у них было, кануло в прошлое… Он посулил им будущее, и ему поверили.

Семь страшных, кровавых лет он вел свое немногочисленное войско через немыслимые преграды, от победы к поражению, и снова к победе, когда, казалось бы, одолеть врага невозможно. Они вместе прошли через паучью сеть измен. Сотни миль прошагали по выжженной пожарами, голодной земле, испытали на себе могущество и ледяное равнодушие морской стихии, переправляясь через Ла-Манш. Их бесконечный бег, неизвестно куда и от кого, закончится в эту ночь. Чем все обернется — могилой, наспех вырытой в промерзлой земле, или победным торжеством — все равно конец близок.

Холодный ветер покусывал его, и он пожалел, что слишком рано расстался с плащом простолюдина. Все-таки грубый войлок согревал его мышцы.

Какая гадалка-вещунья могла бы предсказать тот хаос, который обрушится на страну, называемую Англией, когда единственный законнорожденный сын короля Генриха утонул на своем злосчастном корабле в Проливе? Король Англии поторопился уговорить знатных вельмож назначить властолюбивую дочь свою Матильду наследницей престала, но после его кончины феодалы отказались от ранее принесенной клятвы и выгнали прочь и Матильду, и ненавистного всем ее мужа Джеффри Анжуйского. Это положило начало вражды между английским королевством, герцогством Нормандия и графством Анжу.

Но трон не мог пустовать. Воспользовавшись удобным случаем, племянник короля Генриха Стефан Блуа поспешил водрузить на свою голову корону. И тогда пожар междоусобной войны заполыхал по всей стране. Никто не сеял и не убирал урожай. Все воевали, проливали кровь, поджигали дома и разрушали замки еще недавно своих добрых соседей. Хотя Стефан и пользовался любовью в народе, но ему не хватало силы воли и решительности, а Англия в эти трудные времена нуждалась в сильной руке. Бароны бесчинствовали, страною правил не закон, а меч.

Трон под королем Стефаном зашатался. Нормандия — вотчина английской королевской династии — покорилась Джеффри Анжуйскому. Феодалы, владевшие там уделами, оказались перед выбором — или лишиться их, или, сменив цвета знамени, поддержать Джеффри и Матильду и их старшего сына Генриха Анжу, который теперь провозгласил себя герцогом Нормандским.

Роберт мрачно нахмурился, как всегда бывало, когда он вспоминал о молодом герцоге. Ибо не было на Божьем свете человека, более ненавистного ему, чем этот самонадеянный отпрыск Сатаны. Генрих Анжу мечтал завладеть Англией, и Роберт не сомневался, что негодяй в скором времени перейдет от слов к делу. И тогда они обязательно столкнутся вновь на поле сражения, а Роберт любыми путями и средствами, силой или хитростью, но должен одержать над ним верх.

Его мысли унеслись в прошлое, на год назад, когда даже лютой ненависти, клокотавшей в душе Роберта и сжигающей все на своем пути, было недостаточно, чтобы спасти его войско от постыдного разгрома, а ему самому пришлось бежать и прятаться, как трусливому зайцу, забиваться в вонючие норы, петлять, запутывая следы. Лучше было бы умереть, но Роберт остался жить только ради своих людей. Он не имел права оставить их на произвол судьбы на землях, кишевших врагами, растерянных, измученных, покинуть их в беде так, как он поступил с Адамом, опоздав к ложу умирающего сына и не проводив его в последний путь.