Джоди Томас: Сердце на рукаве

В одной из комнат второго этажа отеля замерцал огонь. Аманда знала, что это комната Клинта, так как он никогда не останавливался в фойе с другими мужчинами. Он одиночка, и, наверное, навсегда им останется. Ее сердце рвалось к нему, потому что она, как никто другой в этом городе, понимала, что значит быть одиночкой.

Пока Аманда смотрела на сиротливый огонек, какая-то тень безмолвно скользила от окна к окну по балкону второго этажа. Человек в черном остановился у окна Клинта и низко присел, вероятно, дожидаясь, когда погаснет свет.

Аманда отскочила от окна, понимая, что сейчас должно произойти. Картежник Лоусон планировал убить заснувшего Клинта. Завтра все будут говорить об этом, но без шерифа никто не сможет расследовать убийство.

В панике Аманда бросилась к старому сундуку, стоящему в углу. Она вытащила отцовские брюки и рубашку. С четкостью солдата, готовящегося к сражению, Аманда стала одеваться, добавив к наряду собственные ботинки и куртку Клинта. Повернувшись к зеркалу, она с удивлением отметила, что выглядит как мужчина. Единственный раз в жизни рост помог ей.

Она спрятала волосы под широкополой шляпой, затем взяла в руки старый револьвер “Патерсон”. Сначала Аманда колебалась, думая стоит ли ввязываться в историю, которая ей, может быть, не под силу. Она даже не знала, как зарядить оружие, а тем более, как из него стрелять. Да и что вообще заставило ее подумать, будто Клинт нуждается в помощи?

Но потом Аманда увидела бумажное сердце, лежащее в носовом платке жены Клинта, и поняла, что ей следует делать. Ведь в конце концов этот человек извлек не бумажное, а ее настоящее сердце в ту ночь. Она была, наверное, единственной женщиной в городе, которую никто не хотел любить, а этот сильный, молчаливый мужчина хранил бумажное сердце, как сокровище, и к тому же, спас ей жизнь. Какое еще доказательство его чувств необходимо?

Рука Аманды дрожала, когда она пристегивала пистолет к поясу.

– И ты, Клинт Мэтьюз, тоже не подарок, – бормотала она. – Но я знаю, что ты меня любишь. И я заставлю тебя жить долго, чтобы ты наконец это понял.

Она вышла из конторы и тихо перешла улицу. Через несколько минут Аманда была уже у черной лестницы отеля. Она быстро вскарабкалась на балкон точно так же, как это сделал Лоусон.

Клинт проглотил тройную дозу снотворного, оставленного доктором. Он знал: чтобы уснуть, ему потребуется что-то большее, чем лекарство. Выключив свет, он постарался расслабиться. Пуля Лоусона была просто укусом комара по сравнению с тем, какой болью разрывала его сердце статья Аманды. Если бы и вправду старик Ллойд мог вынуть из груди сердце. Оно всегда причиняет только беспокойства.

Клинт прилег на подушки, закрыл глаза и попытался припомнить хотя бы один эпизод в своей жизни, когда его мир посетила бы красота. Единственной мыслью, которая пришла на ум, было воспоминание о том раннем утре, когда он разбудил Аманду. Он старался припомнить все подробности, но лекарство уже начало действовать. Вдруг Клинт осознал, что он еще на войне и каким-то образом случилось так, что он не перестал сражаться. Клинт видел, как другие, приехав домой, оставили войну в прошлом. Он же, как ни старался, не мог сбросить кобуру, продолжая сражение.

Клинт погружался в сон. Легкий ветерок морщил занавески и его последней сознательной мыслью было желание закончить, наконец, войну и спать с Амандой, заключив ее в свои объятия.

– Мэтьюз! – чей-то голос ворвался в сон Клинта. – Мэтьюз, проснись!

Клинту снилось, что он пробирается сквозь огромное поле пшеницы, растущей прямо у него над головой. Он знал, что его кто-то зовет, но не мог найти ни дороги, ни хотя бы луча света.

Без всякого предупреждения холодная сталь дула пистолета ткнулась ему в щеку. Клинт тут же проснулся. Он скатился с кровати и потянулся за своим кольтом. Но пистолет исчез, а руки Клинта оказались закованными в сталь.

– Не думаешь ли ты, что я оставлю пистолет на расстоянии вытянутой руки от тебя? А! Мэтьюз? – даже при слабом свете фигуру Дона Лоусона было нетрудно узнать. – Я был уверен, что наручники шерифа пригодятся.

Клинт выпрямился, не показывая страха перед этой змеей. Он раздвинул руки, сжатые в кулаки, как можно шире, не обращая внимания на то, что металлические наручники врезались в кожу.

– Мэтьюз, ты стал помехой для меня, как только появился в этом городе, – сказал Лоусон. – Я готовил здесь маленькую междоусобную войну, а ты встал на моем пути.