Джессика Трапп - Властелин наслаждений

– Вставай, урод, – донесся до него женский голос из темноты.

В голове Годрика пронеслись неясные образы: церковь, невеста, ее отец, предательство, затем корабль и деревянная подставка, на которой во время аукциона выставлялись рабы. Но уловить эти мысли было так же невозможно, как схватить туман. Он попытался открыть глаза, однако один глаз распух и вообще ничего не видел, а второй смог пропустить только тонкий лучик неяркого факельного света.

– Просыпайся же, собака.

Его пнули ногой в ребра, и грудную клетку пронзила резкая боль. Повернув голову, Годрик ощутил на своих губах грязь пола тюремной камеры и, сплюнув, сделал попытку заговорить.

– Мейриона? – прохрипел он, но тут же реальность вновь нахлынула на него. Нет, этот голос не мог принадлежать коварной маленькой сучке, которая обрекла его на страдания. С его обрученной – будь проклята ее подлая душонка – их разделял океан, и сейчас она, вполне вероятно, нежилась на теплой перине, в то время как он гнил на холодном жестком полу в турецкой тюрьме.

– Твоя госпожа не может тебе помочь. Мейриона – госпожа? Да, это правда, но не в том смысле. Он отплатит Мейрионе за последние пять лет страданий. Желание возмездия жгло Годрика сильнее, чем телесная боль.

Он с усилием поднялся на колени и обнаружил, что полностью обнажен. У него страшно болела спина, боль сопровождала каждое, даже самое незначительное движение. Сколько ударов кнутом получил он от надсмотрщика на этот раз? Сорок? Пятьдесят? После тридцати он потерял сознание.

– Пошевеливайся, охрана скоро вернется. Годрик потряс головой, словно стряхивая паутину, и поморщился от жгучей боли. Одним глазом он пристально посмотрел на женщину: она была среднего роста; темная вуаль полностью скрывала ее лицо, и длинное черное одеяние оставляло открытыми только руки! С одинокой свечой она стояла над ним, словно злой демон, готовый сопроводить его в преисподнюю.

– Кто ты?

– Мое имя не твоя забота. Меня послала принцесса Надира.

– Надира?

От предчувствия беды волосы на его затылке зашевелились. Именно связь с Надирой стала причиной того, что последние четыре месяца Годрик провел под пытками в этом подземном аду. До этого он был всего лишь рабом во дворце султана, но принцесса и ее девушки нашли в нем новизну, которая вносила хоть какое-то разнообразие в скуку и пресыщенность, вызванные огромным богатством и абсолютным бездельем. Пленника глубокой ночью втайне привели к ним, и они забавлялись с новой игрушкой, пока он не почувствовал себя скорее племенным жеребцом, чем мужчиной.

Проклятие на голову вероломных женщин! Он доставлял им удовольствие, а в ответ они обрекли его на пытки и мучения.

Годрик потер рукой ноющую грудь. За прошедшие месяцы волосы успели отрасти. Не так давно эти похотливые самки, прежде чем намазать его ароматическими маслами, использовали смесь сахара и воска, чтобы выдрать волосы с корнем. В отросших волосах утешения было немного, но по крайней мере сейчас он вновь превращался в мужчину.

– Принцесса Надира желает вам добра. Монтгомери горько усмехнулся:

– Неужели? Может, она желала мне добра, когда обвинила меня в изнасиловании и передала в руки этих собак, которые чуть не запороли меня до смерти?

– Надира – принцесса. А ты… – Служанка отвела в сторону паранджу и плюнула на землю. – Ты грязное животное. Ты не имел права брать ее, как какую-нибудь английскую шлюху.

Неожиданно приподнявшись, Годрик схватил ее за тонкое запястье.

– Не смей так говорить, или я вырву твой поганый язык. Не забывай – мне терять нечего.

Женщина вздрогнула и поправила паранджу.

– Принцесса послала меня освободить тебя. – Она бросала в него слова, словно проклятия. – Только посмей причинить мне вред, и ты подохнешь здесь, в компании собственного дерьма.

Годрик ослабил хватку.

– Надира хочет освободить меня?

Служанка кивнула, но с таким видом, словно ей неприятна была сама эта мысль.

– Я бы предпочла, чтобы твое тело гнило здесь, но принцесса решила иначе.

– И где твоя принцесса сейчас?

– Спит в своей постели. Неужели у тебя хватает наглости думать, что она могла бы прийти за тобой сама? Ты для нее ничего не значишь.

В этом Годрик абсолютно не сомневался: для принцессы он был всего лишь игрушкой, которую с легкостью выбросили, когда она надоела хозяйке.

– Почему она освобождает меня?

– Тебя должны казнить завтра утром. – Женщина вырвала руку и резко повернулась. – Следуй за мной или подыхай. Мне все равно. – Она толкнула железную решетку тюремной двери.