Джессика Трапп - Властелин наслаждений

– Отец! Прошу тебя! – Мейриона содрогнулась. Она искренне желала, чтобы отец вновь превратился в веселого сострадательного человека, которым он был до того, как ее мать изнасиловали, после чего она умерла при родах. Неудивительно, что он стал таким вспыльчивым и раздражительным.

Услышав звук трубы, рыцарь затих.

– Этот ублюдок йоркист появится здесь через минуту, и все будет кончено.

Мейриона взглянула в открытую дверь и увидела высокого человека, двигавшегося по направлению к церкви вызывающе дерзкой походкой. Кровь отхлынула от ее лица, и сердце захлестнуло чувство вины перед человеком, который шагал прямо к ней по примятой траве.

Лишь недавно возведенный в рыцарское звание сэр Годрик был рожден вне брака и не имел семьи. Отец Мейрионы призвал его спешно прибыть под тем предлогом, что венчание должно состояться немедленно. Может быть, из-за этой поспешности ее жених не нашел никого, кто смог бы сопровождать его на венчание.

Мейриона судорожно вцепилась в руку отца:

– Пообещай, что не станешь убивать этого человека, или я предупрежу его.

Рыцарь бросил на нее взбешенный взгляд:

– Помни о своем долге, дочь.

Он поднял и поставил подставку для свечей, а упавшие свечи зашвырнул ногой под край алтаря. Жестокая улыбка исказила его лицо; позвякивая кольчугой, он поспешил в свое укрытие за перегородкой.

Мейриона вжалась в скамью, стараясь сохранить на лице маску любезности. Она ощущала себя маленьким слабым кроликом, которого охотники, ожидающие появления голодного хищника, посадили в клетку в качестве приманки.

Широкими неторопливыми шагами ее жених подошел к двери; перепуганный паучок тут же спрятался за косяк, когда он наклонил голову в низкой арке дверного проема.

Дыхание у Мейрионы на миг замерло, а тело ощутило непонятное изменение, пронесшееся в воздухе, несомненно, вызванное его присутствием. В ореоле солнечного света этот человек был похож на архангела – красивого, мужественного, сильного и опасного.

Годрик вошел в святилище, и во рту у нее пересохло. Одетый в пышный свадебный наряд, с блестящими серебряными шпорами, он был самым замечательным мужчиной, какого она когда-либо видела. Голубой плащ с желтой вышивкой подчеркивал его широкие плечи и стройную талию. Лосины и высокие сапоги обтягивал и длинные мускулистые ноги. Крупные натруженные руки воина поглаживали перчатки из оленьей кожи, прямо остриженные черные волосы, рассыпавшись по его плечам, обрамляли худощавое, тонко очерченное лицо. Нос с аристократической горбинкой и темные брови придавали ему грозный вид, но глаза светились умом и тайным сладострастием, а великолепные чувственные губы смягчали резкие черты.

«Интересно, что испытываешь, когда тебя целуют такие губы?»

Мейриона проглотила комок, подступивший к горлу; она никак не могла оторвать взгляд от вошедшего.

– Леди Мейриона?

Когда она услышала этот низкий, хрипловатый голос, сердце ее чуть не выскочило из груди.

– Да, это я.

– Годрик из Монтгомери. – Он поклонился и обвел взмахом мускулистой руки пышно украшенную церковь.

– Почему вы здесь одна и в темноте? Кажется, нас должны здесь обвенчать…

Ее руки запутались в складках плаща.

– Я не могу выйти замуж за йоркиста, – прошептала Мейриона.

– Что? Что вы сказали? – Он шагнул ближе, и его высокомерие будто заполнило все пространство собора. – Повторите, я не расслышал.

Она прочистила горло, подавляя желание вскочить и броситься прочь. Даже без меча ее жених казался вполне способным вырвать чье-либо сердце.

– Мои извинения, сэр. Это волнение невесты. – Мейриона отвела глаза в сторону и остановила их на укрытой в тени большой раскрашенной статуе Иисуса. Его немигающий взгляд уже вынес ей приговор, и она глубоко вздохнула. Разве Богу нужна та куча золота, с помощью которой ее отец подкупил священника, намереваясь расторгнуть помолвку?

Низкий голос Годрика прервал ее мысли:

– А где же гости?

Их взгляды скрестились, и взгляд темно-синих, окаймленных черными ресницами глаз словно пронзил Мейриону.

– Они вскоре прибудут.

Годрик кивнул; по-видимому, ответ его удовлетворил.

– Не ожидал, что наследница Уайтстоуна окажется такой красавицей.

Мейриона вздрогнула. Сам дьявол не мог искушать более ловко.

– Сэр, умоляю вас…

– Но это правда. – Хрипловатый голос звучал слишком самоуверенно.

– Нет!

Мейриона знала, что небольшое количество свинцовой пудры не могло скрыть ее румянец, и в раздражении сжала губы; она вовсе не хотела предстать перед ним бесхарактерной деревенщиной, которая краснеет и заикается, стоит лишь мужчине отпустить ей комплимент. И все же вырвать руку она не осмелилась – у Годрика могли возникнуть подозрения.