Патриция Райс: Грезы любви

Дугал схватил, две сабли, протянутые ему стоявшими поблизости мужчинами, и бросил их на мраморный пол. Этот дом никогда не был должным образом окрещен. Едва ли выдастся лучший момент для этого.

Рори взглянул на скрещенные сабли, затем на волынщика и широко ухмыльнулся, обведя глазами выжидающие лица родных и друзей. Окрыленный виски и радостью – в рубашке, бриджах и пледе, наброшенном на широкие плечи, – он подбоченился и пустился в бешеную пляску, известную его предкам на протяжении веков.

Смех и ликующие возгласы смешались со счастливыми слезами, струившимися по лицам людей, наблюдавших за молодым лэрдом, исполнявшим танец победы. Может, славные времена и ушли в прошлое, но только не гордый дух шотландцев! Волынка играла все громче, подхваченная стройным хором голосов, выводивших слова старинной песни.

Рори уступил место другим танцорам, бросив нетерпеливый взгляд наверх, где отдыхали его жена и ребенок. Ему хотелось быть с ними, но он понимал, что и остальным необходимо ощущать присутствие своего вождя в этот торжественный момент. Тяжело дыша от усталости, он пожал протянутую руку своего тестя, когда тот подошел, чтобы поздравить его, и радостно хлопнул пожилого мужчину по спине.

– Вот уж не думал, что наступит день, когда я буду радоваться, что моя дочь замужем за сумасшедшим варваром, но этот день пришел. Ты нужен ей, сынок. Позаботься о ней.

Рори не мог стереть с лица беззаботную ухмылку. Он провел половину своей жизни, преследуя единственную цель, вопреки суровым обстоятельствам. И вдруг все это перестало иметь значение. Стегсхед пока еще не принадлежит ему и, возможно, никогда не будет принадлежать. Он нарушил достаточно законов этой страны, чтобы провести в тюрьме остаток жизни. Не говоря уже о таком пустячке, как тот факт, что все деньги Элисон по праву принадлежат мужчине, стоявшему рядом с ним. Но все это больше ничего не значит. Он сказал Элисон правду – правду, которую долго отрицал, – и теперь чувствовал себя намного лучше. Это оказалось гораздо проще, чем можно было ожидать. Ухмылка Рори стала еще шире, когда он заметил скептическое выражение, с которым Хэмптон встретил заявление графа.

– Непременно, если она позволит, – хмыкнул Рори, принимая из чьих-то рук очередной стакан, и приподнял его в приветственном жесте, повернувшись к кузену Элисон. – Мне начинает казаться, что в крови Хэмптонов тоже имеется капелька безумия. Что ты сделал с моим кузеном, Алекс?

Хэмптон пожал широкими плечами и со скучающим видом: поднес к губам стакан.

– Немного остудил его пыл. Думаю, в ближайшее время он никого не побеспокоит. Где-то здесь была еще одна бутылка этого пойла. Как насчет того, чтобы выпить?

Граф приподнял бровь, не одобряя манеры своего наследника, но Рори только рассмеялся.

– Охотно, заодно посмотрим, кто из нас настоящий горец. Но вначале я должен посмотреть, как себя чувствует Элисон.

Коротко поклонившись, он поспешил к лестнице, несясь на крыльях счастья, забыв о боли в раненом плече. Теперь у него есть все – и это все ждет его наверху.

Майра впустила его внутрь и, сунув ему в руки спящего младенца, с кратким напутствием выскользнула из комнаты. Рори, неуклюже обнимая крохотный сверток, погладил мягкую, как лепесток цветка, щечку и потрогал неправдоподобно маленькие пальчики. В ожидании, пока он сможет разделить свою радость с женой, он присел на краешек кровати, с любовью глядя на прекрасную, женщину, лежавшую на подушках.

Внезапно сердце его сжалось от щемящей тоски. Наверное, ему послышалось. Он так хотел, чтобы это было правдой, что мог вообразить их в счастливую минуту. Не может быть, чтобы такая прелестная и нежная женщина, как Элисон, могла полюбить такого холодного и ожесточившегося мужлана, как он. Да еще после того, что он с ней сделал. Но, если она подождет, он исправит все причиненное ей зло, и тогда, возможно, и впрямь услышит эти слова. Слишком долго он не имел ни дома, ни семьи, хотя в глубине души всегда оставался семейным человеком. Рори крепче прижал к себе сына и убрал со лба жены непокорный завиток, чувствуя, как его сердце переполняется любовью, которой он был так долго лишен.

Черные ресницы поднялись, открыв сияющие серые глаза, и губы Элисон раздвинулись в улыбке, когда она обнаружила рядом с собой мужа и сына.

– Рори, я думала, что это не ты, а лунные грезы.

– И ты не ошиблась, сердечко мое. – Нагнувшись, он поцеловал ее в щеку и поднес ребенка ближе. – Видишь, что получается из таких грез. Опасная штука, скажу я тебе.