Селеста Шабрильян - Грабители золота

– Уезжайте, – сказала она. – Пусть пройдет гнев вашего отца. Для меня лучше, чтобы вы были далеко, нежели женились.

Тогда я понял, какая грустная вещь вести зависимую жизнь человеку с честным сердцем. Я решил попытать счастья и отправился в Австралию, пообещав Мэри, что мы соединимся, когда это будет возможно. Вы понимаете, что я страдал, и все же я поехал.

Эдуард замолк, вздохнул, а потом продолжал.

– У меня было больше желания, чем шанса преуспеть. Едва я прибыл в Порт-Филипп, как получил письмо от Мэри, в котором говорилось:

«Я погибла. Через несколько месяцев у меня родится ребенок, и моя мать убьет меня. Я не могу больше оставаться в магазине, где скоро станет заметна моя изменившаяся фигура. Если бы у меня были деньги на поездку, я приехала бы к тебе. Но, увы! Мы так бедны! Все же я подумаю, я не хочу отчаиваться, так как это может повредить здоровью ребенка, которого я ношу. У меня есть старая тетка, очень богатая, которую мы не видели уже несколько лет. Я хочу броситься к ее ногам, думая о тебе, я найду слова, которые ее смягчат. Хоть бы она оплатила только мое путешествие, и я сразу уехала бы. Я тебе скоро напишу о результатах своей попытки».

После этой новости я написал десятки писем, которые остались без ответа. Я долго ждал… Когда желаешь, всегда надеешься. Наконец, я подумал, что она меня забыла. Может быть, тетка поставила ей условие, что она станет помогать ей, если Мэри меня забудет. Может быть, эти письма затерялись в дороге. Тысячи раз я хотел уехать в Австралии, но у меня был бы вид возвратившегося из-за нужды, так как я не был счастлив, и отец не звал меня к себе. Меня постигло наказание за гордость – мой отец умер, а я не был с ним в его последние минуты. Сестры написали, что мое присутствие необходимо, и я с тяжелым сердцем возвращаюсь на родину. Простил ли меня, умирая, отец? Найду ли я Мэри? Пока я был в Австралии, я столько думал о ней, меня охватывают сомнения. Я боюсь…

– Надейтесь, – сказал доктор, пожимая ему руку. – Каждый в этом мире несет более или менее тяжелый крест.

Со дня смерти Мелиды прошло около двух месяцев. Плавание заканчивалось. Уже несколько часов судно двигалось по каналу Сент-Джордж, и берега Англии вырисовывались под огненными лучами заходящего солнца.

– Завтра мы войдем в воды Ливерпуля, – объявил капитан.

Эта новость, с радостью воспринятая всеми пассажирами, болью отозвалась в сердце Эмерод.

Она бросила грустный взгляд на волны, в которых покачивалось отражение неба.

– Милое дитя, – прошептала она, – мы должны тебя покинуть. Почему ты не дождалась нашего прибытия? Здесь, по крайней мере, я думала бы, что вижу тебя, заметив в волнах какую-то тень; ветерок приносил бы мне эхо твоего голоса. Я любила бы эти грустные призраки, потому что они говорили бы мне о тебе. Как жестока моя участь! Все, что я люблю, губит себя или меня. Я не имею больше права любить. Я обязана посвятить свою жизнь Бижу и твоей памяти. Больше я не сниму это черное платье. Мне надо столько всего оплакать: тебя, свою юность, иллюзии – все, что так быстро увяло!

Две крупные слезы скатились по щекам Эмерод.

Эдуард, наблюдавший за ней некоторое время, не мог хранить молчание.

– Простите, мисс, – сказал он, приближаясь, – момент неподходящий для просьбы, но мы скоро сойдем на берег и кто знает, увидимся ли мы когда-нибудь?

Эмерод вытерла слезы и попыталась улыбнуться, но две другие слезинки вновь блеснули невольно на ее ресницах.

– Ваш отец еще не имеет определенных планов, – продолжал сэр Эдуард. – Он не знает, где остановится и не может дать мне свой адрес. Я дал ему свой, но если он забудет обо мне… Я не увижу вас больше.

Молодой человек запнулся. Очевидно, ему тяжело было говорить, и он заволновался еще больше.

– Вы меня скоро забудете, но я, увидев вас любящей и страдающей, не забуду никогда. Я не верил, что на свете есть столь преданная и мужественная женщина, как вы. У меня две сестры, и они станут вашими, если вы согласитесь принять их дружбу.

Эмерод не шевелилась. Он сказал с затруднением:

– Правда, вы их не знаете, да и что особенного я сделал, чтобы заслужить ваше расположение? Для вас я посторонний человек.

Эмерод протянула ему руку.

– Нет, вы не посторонний, – печально сказала она, качая головой. – Вы любили мою сестру. Во время ее долгой агонии вы разделяли с нами наши тревоги. Вы оплакали ее вместе с нами. Я чувствую, что полюблю ваших сестер.

– Благодарю, мисс! – воскликнул сэр Эдуард, горячо пожимая ей руки, – вы вернули мне мужество. Вы не позволите, чтобы ваш отец забыл меня?