Елена Арсеньева: Жемчужина страсти (Маргарита Наваррская, Франция)

Именно тогда дорогу ей перешел некто Луи Клермон д’Амбуаз, сеньор де Бюсси. Сей весьма элегантный молодой человек проводил все время на дуэлях или в объятиях придворных дам. А еще, по словам современника, «у него был часослов, в котором он записывал истории знакомых ему незадачливых мужей, посвящая каждому хвалебный гимн».

Ему тоже всегда было мало наслаждения, поэтому отношения любовников свелись к безудержной похоти. И очень скоро они допустили неосторожность. Однажды вечером кто-то увидел их в тот момент, когда они совокуплялись прямо в одежде, стоя в дверях комнаты.

Общеизвестно, что взбешенный от ревности Генрих III призвал Наваррца:

— Твоя жена обманывает тебя с Бюсси!

Муж Марго лишь пожал плечами и ничего не ответил. Его это не волновало. Равнодушной осталась и матушка. Она еще и короля призвала к порядку:

— Не знаю, как клеветники подсовывают вам подобные фантазии, — возразила она строго. — Все несчастье моей дочери в том, что она живет в ужасное время. Во времена моей молодости мы свободно разговаривали с кем угодно, и все порядочные люди, сопровождавшие короля, вашего отца, спокойно заходили в спальню мадам Маргариты, вашей тети, и в мою; никто не находил в том ничего странного, потому ничего странного и не было. Бюсси видится с моей дочерью на глазах у вас и у ее мужа, в присутствии свиты ее мужа у себя в комнате, в присутствии всех, а вовсе не тайком, не за запертой дверью. Бюсси знатный человек и первый при вашем брате. Есть ли тут повод для подозрений?

Так оно и длилось до тех пор, пока Бюсси не влюбился во Франсуазу де Монсоро (да-да, ее звали именно Франсуазой, а вовсе не Дианой, как уверял нас достопочтенный господин Дюма!) и не пал жертвой ревности ее мужа и отчасти предательства герцога Анжуйского. Но это — совсем другая история!

Муж Марго оставался по-прежнему равнодушен к похождениям жены. Казалось, он совершенно поглощен своим романом с дамой из окружения королевы-матери, с грациозной мадам де Сов.

Однако Наваррец был большим хитрецом. Он спал с мадам де Сов, но мечтал о побеге из Парижа. И вот однажды он исчез, и в следующий раз парижанам суждено было увидеть Генриха только через двадцать лет…

Он тут же поспешил отречься от католической веры, в которую перешел исключительно ради спасения своей жизни. И сообщил при том, что «сожалеет лишь о двух вещах, оставленных в Париже: о мессе и о своей жене. Что касается первой, то он постарается без этого обойтись, а вот без второй не может, да и не хочет обходиться».

То был первый раз, когда он выразил беспокойство о Марго.

Беарнец написал супруге письмо, в котором извинялся, что покинул Лувр, не попрощавшись с ней, и поручил сеньору Дюрасу поехать за женой.

Но Генрих III отказался отпустить сестру, сказав, что та является самым лучшим украшением его двора и он не в силах расстаться с ней. Фактически же Марго стала пленницей. Она не имела права выйти из своей комнаты, у дверей день и ночь стояла стража, а все ее письма прочитывались.

Во всеуслышание брат обвинял сестру в организации побега Наваррца. В действительности же Генрих III подозревал, что Марго участвовала вместе с мужем в заговоре в пользу их брата Франсуа, герцога Анжуйского, и отчаянно к тому ревновал. Все-таки воспоминания юности были еще живы у членов этой семьи, которые были связаны не только кровными узами.

Ужасно страдая от вынужденного целомудрия, Марго пыталась скрасить свое заточение поэзией, древней литературой и музыкой, но Ронсар и Овидий оказались никудышными любовниками. К концу третьего месяца режима воздержания она превратилась в настоящую тигрицу, лишенную самца. «Пронзительное желание, сжигавшее ее плоть, временами доводило ее до болей в пояснице, до невозможности сдержать какой-то нечеловеческий крик. Без сомнения, на том месте, где у нее рос пушок, — писал один современник, — можно было при желании сварить яйцо, настолько там было горячо и даже жарко».

И вот однажды Марго упала к ногам Генриха III и стала молить его о разрешении отправиться к мужу. Король не собирался ее отпускать, но помогла мать: она решила, что в обмен на свободу Маргариты ее мятежный младший сын откажется от противоборства с короной.

Разрешение было дано, хотя очень неохотно. И то с условием, что Марго должна приложить все силы, чтобы помирить протестантов с католиками, а вовсе не о личной жизни думать.

К тому времени бедняжка Марго находилась уже на грани полного безумия: по ночам она кусала простыни, видела непристойные сны и выкрикивала непристойности вслух.