Дина Джеймс - Сцены любви

– Заговор? – Миранда рассмеялась. – Не было никакого заговора.

Сенатор закрыл глаза и попытался дышать ровно. Но не мог. Прерывистые, короткие вздохи – это было все, на что он был способен.

Шаркающим шагом де ла Барка приблизился к Миранде.

– Она скажет все, что вы хотите узнать.

На полу Шрив застонал и открыл глаза. Невероятная боль раскалывала его голову пополам. Боль была настолько сильной, что она имела цвет. Вспышки света – красные, желтые, как сверкающие шары. Он со стоном закрыл глаза. Боль была невыносимой, и он вновь потерял сознание.

Видя страдания Шрива, Миранда побледнела.

– Мне нечего сказать.

– Она лжет. – Корявые пальцы потянулись к ней.

– Кто? – рявкнул Батлер. К несчастью, его голос, когда-то гремевший в стенах сената, сейчас прозвучал как тихий стон. – Кто послал тебя? Кто заплатил тебе, чтобы ты убила Бенджамина Уэстфолла?

Де ла Барка схватил ее за руку и начал выкручивать.

– Скажи сенатору то, что он хочет знать. Дверь кабинета внезапно открылась.

– Я думаю, мы имеем достаточно информации и без того, чтобы подвергать миссис Катервуд такому испытанию.

– Генри. Слава Богу!

– Кто вы такой, черт возьми? – зарычал де ла Барка.

– Генри Келлер, – последовал спокойный ответ. – Обойдемся без этого. – Он перехватил руку де ла Барки, пытавшегося ударить его, и заломил ему за спину. Де ла Барка взвыл от боли.

Взгляд Батлера на секунду остановился на человеке, которого он нанял, потом сенатор закрыл глаза. Его голова безвольно откинулась на спинку кресла.

Де ла Барка извивался, попытаясь пнуть державшего его человека, но Келлер в отличие от Шрива не был слепым. Не был он и женщиной, которую легко можно было ударить и бросить на пол. В считанные секунды он надел на де ла Барку наручники.

– Я частный детектив, – возмущенно запротестовал де ла Барка.

– А я работаю в сыскном агентстве Пинкертона, – последовал спокойный ответ.

Де ла Барка замолчал в замешательстве, устремив неуверенный взгляд на поникшего сенатора.

– Шрив! – Миранда подползла к мужу. – Шрив, любимый! О Боже! У тебя кровь.

– Болит, – простонал он. – Не трогай голову. Болит.

– О мой дорогой.

Шрив приоткрыл глаза. На этот раз к красному и желтому прибавился еще голубой. Несмотря на боль, в нем вспыхнула безумная надежда. От волнения он чуть не задохнулся.

– Миранда.

– Что, любимый?

– Над головой справа от меня горит свет? От волнения она не смогла сразу ответить.

– Да. – Она взяла его за плечи.

– А потолок какого-то серого цвета? Она подняла глаза. О Боже, пожалуйста, пусть это будет правдой.

– Да.

– И ты. Ты в голубом платье.

– Да. Да! О Шрив! О мой дорогой! – Она не решалась дотронуться до него, но не могла удержаться, чтобы не прижаться щекой к его лбу. – О любовь моя!

– Ужасная боль, – пробормотал он. – Не могу встать.

Миранда взглянула на Генри и указала на де ла Барку:

Пожалуйста, арестуйте этого человека и вызовите для Шрива карету скорой помощи.

Генри положил руку на плечо де ла Барки. Боевой дух, кажется, покинул инвалида. Не двигаясь, он смотрел на человека, распростертого за письменным столом.

– Мисс Катервуд, я позабочусь обо всем, – Генри подтолкнул де ла Барку: – Пошли!

– Я частный детектив, – опять запротестовал де ла Барка. – У меня лицензия. – Но ему ничего не оставалось делать, как последовать за Келлером.

– Лежи тихо, дорогой, – уговаривала Миранда Шрива. – Не двигайся. Не открывай глаза, пока не приедет врач и не скажет, что тебе нужно делать.

– Я могу видеть, – прошептал он. – Могу видеть. Еще не совсем хорошо, но могу. – Слезы радости текли по щекам.

– Я знаю, дорогой, знаю.

– Мисс... Драммонд. – Хриплый голос раздался откуда-то сверху.

Она замерла. Как она могла забыть, что сенатор оставался в комнате? Вполне понятно, учитывая ее волнение, ее надежду.

Продолжая держать руку на плече Шрива, она встала на колени и положила другую руку на край стола. Этот злобный старик не подойдет к ее любимому.

Глаза Батлера были как щелки, лицо посерело, губы едва двигались.

– Почему?

Она с трудом разбирала, что он говорит.

– Что «почему»?

– Почему... Уэстфолл?

Она упрямо вздернула подбородок.

– Он убил моего отца. Он послал Френсиса Драммонда и с ним еще восемьдесят человек на верную гибель, чтобы потом жениться на моей матери.

Налитые кровью глаза открылись.

– И это... единственная причина?

– Гибель восьмидесяти человек достаточно веская причина, сенатор. Они погибли ужасной смертью. Их семьи безутешно оплакивали их. Сколько вдов и детей осталось у них? Сколько семей было разрушено? Жизнь моей матери практически кончилась. Моя собственная жизнь навсегда переменилась.