Дина Джеймс - Сцены любви

Уолдрон неуверенно улыбнулся.

– Это уже решено. Я всегда стоял за прогресс и объединение великой нации от одного океана до другого.

Миранда с недоверием взглянула на него.

– Мне нужно письмо к сенатору Батлеру. Как по волшебству, улыбка исчезла с лица сенатора.

– Я не могу...

– Этот человек замешан в убийстве, – прервала его Миранда. – Вы поможете поймать преступника.

– Почему бы вам не сесть за стол и не написать то, что вы собираетесь сказать? – Шрив осторожно прошел вперед, пока не коснулся рукой стола.

– Я не могу...

– Садитесь! – приказал Шрив голосом Макбета.

Сенатор сел. Дрожащей рукой вынув лист бумаги из ящика стола, он обмакнул перо в чернильницу.

Генри Келлер пожал руку Шрива, потом взял за руку Миранду.

– Я не поеду с вами в больницу.

– Куда вы направляетесь?

– Посмотреть, не решил ли наш друг Билли Стьюбен вспомнить имя человека, который его нанял.

– А, может быть, он не знает. Келлер покачал головой.

– Такие люди, как Стьюбен, обычно знают, кто их нанял, особенно если дело касается убийства. Если это был Батлер, то он должен был лично связаться с ним. Он не мог послать секретаря и таким образом выдать свои планы. Я думаю, что Билли, если не знал, кто его нанимает, не мог в таком случае не последовать за экипажем сенатора, когда тот возвращался в свой офис.

– Как мог Батлер быть настолько глупым!

– Он же остался без Френка де ла Барки, – напомнил ей Шрив.

– Кто это такой? – Келлер нахмурил брови и беззвучно повторил это имя, чтобы запомнить его.

– Этот человек следовал за нами от Вайоминга в Новый Орлеан, в Мехико и потом в Лондон, – объяснила Миранда.

– А вы уверены, что его здесь нет?

– В Лондоне он был схвачен. Он пытался убить Шрива и похитить меня. Шрив сбросил его с лестницы, и он сломал ногу.

– Когда мы видели его в последний раз, – добавил Шрив, – врач увозил его в больницу, чтобы ампутировать ему ногу.

Келлер присвистнул.

– Не повезло бедняге.

– Из-за него Шрив потерял зрение, – сердито сказала Миранда. – Я была бы рада, если бы ему отрезали обе ноги.

Келлер сжал ее руку и улыбнулся.

– Я дам вам знать, как только Стьюбен заговорит.

– Мама. – Рейчел прижалась влажной от слез щекой к бледной щеке Рут. – О мама, ты узнаешь меня?

– Да. – Слово было похоже на вздох. Миранда даже как следует не расслышала его. Она лишь видела, как дрогнули веки Рут. Затаив дыхание, она ждала, но Рут так и не открыла глаза.

– Это хороший признак, – заявил доктор Томпсон. – Вы вернули ее в сознание. Поэтому очень важно, чтобы кто-то, кого она знает и любит, был рядом с ней. Говорил с ней. Душа лечит тело гораздо быстрее, чем врач.

– О мама! – Слезы сильнее потекли из глаз Рейчел. Она вытирала их рукой. – О мама, я так боялась. Но у тебя все будет в порядке. – Она посмотрела на Миранду. – Она обязательно поправится.

Миранда улыбнулась.

– Мама гораздо крепче, чем кажется. Мы все такие.

Рейчел поцеловала мать в щеку и выпрямилась.

– Мы все похожи, верно? Миранда кивнула.

– Конечно, у нас один отец и одна мать.

– Я ужасно себя вела.

– Ты поступала в соответствии с тем, во что верила. Ты оставалась преданной Бенджамину Уэстфоллу. Он был единственным отцом, какого ты знала. Он хорошо к тебе относился. Было бы гораздо хуже, если бы ты покинула его по одному слову сестры, которая сама покинула тебя. – Миранда грустно улыбнулась. – Тебе не за что просить прощения у меня.

Сестры стояли по обе стороны кровати матери.

– Я говорю это сейчас, – настаивала Рейчел, – чтобы мама могла меня слышать. Я вела себя глупо. – Она сжала руку матери. – Это я навела на тебя и Шрива Френка де ла Барку.

Миранда удивленно посмотрела на нее.

– Значит, это ты... Рейчел опустила голову.

– Виктор знал об этом. По этой причине у нас был долгий неприятный разговор в Вайоминге. Я чуть не потеряла его навсегда из-за того, что предала тебя.

Между ними воцарилось долгое молчание. Наконец Миранда заговорила.

– Это все объясняет. Я всегда недоумевала, как де ла Барка нашел нас. Я не думала, что мы оставили какие-то следы, но тем не менее он появился в Новом Орлеане.

– Мне очень жаль.

– Я не могу на тебя сердиться. Ты мстила по-своему. Почему я должна отказывать тебе в праве на то, что совершила сама? – Уголки ее губ дрогнули. – Ты получила удовольствие?

– Это было самое трудное из всего, что я совершила. Я чувствовала себя ужасно. Я не могла уважать себя. И Виктор был расстроен. Оглядываясь назад, я думаю, что он понял меня так же, как и ты. – У нее дрогнул голос. – Я вела себя как ребенок, поэтому ты прощаешь меня как ребенка.