Елена Арсеньева - Любовные чары

– Морозы? – вскинула брови Марина, пытаясь угодить поцелуем в ямочку на подбородке Десмонда. – Какие еще морозы?

– Лютые! Русские! – пояснил он.

– Мы что, поедем в Россию? – От изумления Марина замерла.

– Если ты согласна. Мне показалось, тебе не очень по душе Маккол-кастл.

– Не очень?! – Марина вся передернулась. – Да я бы хотела исчезнуть отсюда прямо сейчас!

– Сейчас?! – воскликнул Десмонд с притворным ужасом, и Марина, покрепче прижавшись к нему, смягчила приговор:

– Желательно с тобой вместе.

– Мне тоже желательно, – шептал Десмонд, утыкаясь губами ей в шею. – Очень… очень… Мне желательно уехать с тобой в Россию как можно скорей. Сказать по правде, мне ненавистны сквозняки, каменные стены, тайные ходы и вообще все, что хоть отдаленно напоминает башни и галереи с бойницами. У меня такой дворец на Волге… Тебе понравится, клянусь! Маккол-кастл принадлежит Алану, и только ему. С ним останутся Флора и Джаспер. Дядя поклялся, что не притронется более к опию. Теперь, когда нет ни Линкса, ни Джессики, никто не будет толкать его в пропасть. А Флора сказала, что вылечит его от малярии каким-то чудовищным знахарским средством, о котором ей рассказала леди Марион. – Десмонд тихо засмеялся. – Если Джаспер выздоровеет, никто лучше его не научит юного лорда Маккола, как по-настоящему любить эти ледяные стены. А я… я всегда был англичанином только наполовину, и теперь, похоже, настало время действия второй моей половины – русской.

– А как же 31 июля? – невинно спросила Марина. – Мы разве не будем его дожидаться?

– А ты разве не заметила… – начал было Десмонд, но осекся и вскинул голову. – Это еще что такое?

Под дверь просунулась белая когтистая лапа и, с усилием подцепив тяжелую створку, медленно поволокла ее на себя.

– Я не запер дверь! – ужаснулся Десмонд.

– А Макбета мы с собой возьмем? – встрепенулась Марина.

Десмонд задумчиво поглядел на бело-рыжего кота, вошедшего в комнату и разглядывавшего сплетенные на полу тела с видом крайнего неодобрения.

– Бог с тобой! Ни за что! – ужаснулся Десмонд. И тут же улыбнулся Марине: – Ну хорошо, возьмем. Только с одним условием: на ночь мы его будем где-нибудь запирать, чтобы не входил так не вовремя, как сейчас.

– Ну, знаешь… В крайнем случае ему всегда можно сказать «брысь». Макбет очень хорошо запоминает русские слова.

– Сейчас проверим, – пробормотал Десмонд и вдруг рявкнул: – Макбет! А ну брысь!!!

Кот свечой взвился в воздух, тяжело, как шматок теста, плюхнулся на пол и вылетел в приоткрытую дверь, не забыв стряхнуть со всех своих четырех лап то презрение, которое он испытывал к неразумности рода человеческого вообще – и особенно к этим двоим, улегшимся на ковер перед камином и занявшим место, предназначенное, разумеется, представителям рода кошачьего.

Хохоча, Десмонд и Марина приникли друг к другу, и прошло довольно много времени, прежде чем Марина смогла отдышаться и снова спросить:

– Так мы что, не будем ждать 31 июля?

– А разве ты не заметила, что оно уже наступило? – шепнул Десмонд, целуя ее.

И все началось сначала.

Так в старину называли бакенбарды.

Мисс Бахметев… мистер Чердынцев… Прошу прощения, сэр!

Судья (англ.).

Любовное послание (фр.).

В. Шекспир. «Макбет».

В. Шекспир. «Отелло».