Каролина Дэвидсон: Невеста по заказу

Все произошло так быстро, что Джон не успел понять, как именно это случилось. Джеймс поскользнулся, вилы вывалились у него из рук и уткнулись зубьями в круп одной из лошадей. Обезумевшее от боли животное рванулось, пытаясь вырваться из упряжи, и Джеймс упал между копытами лошадей и нагруженной сеном повозкой.

Страх сдавил грудь Джона, у него перехватило дыхание. Не раздумывая, он бросился, чтобы усмирить, остановить фыркающих животных и добраться до брата, лежащего под колесом. Голубые глаза брата открылись и посмотрели на него с выражением безмерного удивления – сердце Джона разрывалось от горя.

– Джеймс… – простонал он. – Ну почему?.. О, Джеймс… – Его голос прервался.

Струйка алой крови потекла изо рта Джеймса, когда он, смертельно раненный, попытался заговорить. Но от боли так ничего и не смог сказать – сломанные ребра пронзили легкое и прокололи артерию. Жизнь покидала его, и, даже если он что-то и говорил, его слова невозможно было расслышать.

С неба светило яркое солнце. Лучи его сверкали в потоках крови, истекавших из тела Джеймса Тиллмэна, умиравшего в поле всего в нескольких милях от Миль-Крика, штат Миссури.

Ее жизнь никогда не была особенно легкой. Но чтобы Лотти ни думала о своем будущем, она не могла себе представить того, что ждало ее на самом деле. Если бы не жесткое сиденье, она бы с удовольствием расслабилась и закрыла глаза, пряча их от ярких лучей заходящего солнца. Солнце било ей прямо в глаза, и Лотти приходилось щуриться.

Ее внимание привлекла небольшая живописная рощица, мимо которой они проезжали, но в следующий миг девушка вскрикнула – глубокая рытвина вернула ее к действительности, – да, эта поездка не слишком годилась для созерцания природы. Надеясь, что скоро утомительному путешествию придет конец, Лотти уперлась ладонями в сиденье и стиснула зубы.

Человек, управлявший лошадьми, игнорировал ее с самого начала. Ссутулившись, он сидел впереди, сжимая вожжи в своих корявых пальцах и, казалось, совсем забыл о присутствии Лотти. Кучер еще в городе окинул пассажирку критическим взглядом, когда она карабкалась на сиденье его фургона, а затем, едва они тронулись с места, и вовсе забыл о ней.

Генри Клаусон не скрывал своего отвращения к работе кучера, и мысль о том, что он должен отвечать за свою пассажирку и за сохранность ее скудного багажа, если и приходила ему в голову, то явно не доставляла удовольствия. «Он совершенно неотесанный», – подумала Лотти, когда возница, бросив на нее недружелюбный взгляд, кивнул, затем сплюнул на землю табачную жвачку и неохотно согласился захватить ее на обратном пути из города.

Лотти вздрагивала, когда западный ветерок, теребивший ленты на ее шляпе, бросал их ей на плечи. К тому же было довольно прохладно. Она думала о шали, которую накануне засунула в угол своей дорожной сумки и которая сейчас оказалась бы очень кстати. Но поскольку ей приходилось крепко держаться за сиденье, а сумка находилась в дальнем углу фургона, поиски шали превратились бы в рискованное занятие. Так что ей пришлось смириться с существующим положением вещей и надеяться на то, что не начнется дождь.

Фургон ехал, дребезжа, ехал уже более часа. Солнце исчезало за горизонтом, опускаясь между двумя пологими холмами, придававшими некоторый объем плоскому ландшафту. Справа потянулись ряды деревьев, словно приглашавших путника отдохнуть от созерцания однообразной равнины. Последние лучи заходящего солнца играли на поверхности воды, поблескивавшей в зарослях ив и зеленого кустарника.

– Приехали, – донесся спереди грубый голос.

Лотти сощурилась, всматриваясь сквозь полуприкрытые ресницы в расплывчатые белые очертания, вырисовывавшиеся в свете сумерек с подветренной стороны. Закусив нижнюю губу, она с беспокойством искала хоть какие-то признаки присутствия людей. Человек, сидевший впереди, сплюнул табачный сок, затем повернулся к ней лицом.

– Джеймс наверняка в сарае, возится с сеном, – проворчал он.

Возница кивнул головой направо, указывая на самое большое из строений, и Лотти стала вглядываться в сгущающуюся темноту. Она разглядела женскую фигуру, почти неразличимую в темном платье, сливающемся с вечерними тенями.

Лотти застыла в неподвижности. Что бы ни ожидало ее здесь, она была уверена, что хуже, чем в Бостоне, быть не может. Джеймс Тиллмэн считался респектабельным мужчиной. Вдовец с двумя маленькими детьми, он предлагал ей новую жизнь. Он предложил ей свое имя и кров. И, по словам местного шерифа, Джеймс Тиллмэн будет рад, если она все-таки согласится стать его женой.