Патриция Мэтьюз - Танцовщица грез

Андрэ выжидающе смотрел на Мишель. Она утвердительно кивнула головой:

– Да, иногда это действительно так. Но Луи уже давно почти не разговаривает со мной, Мари и Кафе о Лэ больше интересуются тем, как бы получить хорошую роль. То, что случилось с Сибеллой, их мало волнует! О, не подумайте дурного, Андрэ! Я не собираюсь бросать балет. Но сейчас мне надо на время уехать. Поймите меня правильно!

Заметив странный огонек в глазах Андрэ и поняв, о чем тот сейчас подумал, Мишель вдруг принялась оправдываться:

– Мне очень нравится лорд Маклевен, Андрэ! Приятно его общество. И я не вижу причин, почему бы не принять это приглашение.

Андрэ воздел руки к небу:

– Хорошо, милая! Я просто беспокоюсь, что все ваши труды на балетной сцене могут пропасть даром. Поймите, если вы влюбились в лорда Маклевена и хотите выйти за него замуж, то это означает неминуемый конец вашей артистической карьеры.

– Я это знаю! А потому не собираюсь впутываться в амурные дела. Просто хочу увидеть еще незнакомый мне мир. Вы считаете, что мое желание – каприз?

Андрэ неохотно согласился, что так не считает. И на вопрос Мишель, поедет ли вместе с ней в Шотландию, утвердительно кивнул головой…

И вот они в Шотландии. Мишель почувствовала себя легко и свободно. Несмотря на всю любовь к балету, она вдруг поняла, какой однообразной и серой была ее жизнь в Париже. Только уроки, репетиции… Иногда скучные и надоевшие великосветские приемы. Димпьер был прав: балет – это ненасытная, требовательная любовница, из объятий которой надо время от времени вырываться.

Лучшая в городе гостиница оказалась большим, уютным и комфортабельным домом, построенным из дерева и камня, а сам Инвернесс – маленькой живописной деревней, состоявшей из уютных домиков, совершенно не похожих на те, к которым Мишель привыкла у себя на родине.

Ее комната в гостинице была небольшой, но очень чистой и со вкусом обставленной. Снизу доносился запах готовившейся еды. И Мишель тут же почувствовала острый приступ голода. Тем более что на корабле кормили, мягко говоря, неважно.

Как только Мишель освежилась и переоделась, Андрэ спустился на кухню и заказал не очень обильный, но сытный ужин…

Ночь Мишель проспала так крепко, что даже не видела снов. Позавтракав овсянкой и выпив чашку кофе, она почувствовала себя готовой к любым приключениям. Ангус уже погрузил их багаж, и не прошло и получаса, как экипаж катил по широкой, наезженной грунтовой дороге. Утро было солнечным, но прохладным. Андрэ поспешил завалить свою воспитанницу подушками и прикрыть ей ноги пледом. Мишель сразу стало тепло и очень уютно. Она приникла к окну и внимательно осматривала проплывавшие мимо окрестности.

Все было именно так, как рассказывал Ян. Природа оказалась гораздо суровее, чем в Виргинии. Но ее дикая красота поражала своим великолепием. Невысокие холмы были покрыты зеленым травяным ковром. Здесь и там виднелись заросли вереска с пурпурными головками цветов. Прозрачный свежий воздух был пропитан запахами всевозможных растений, совсем недавно потянувшихся навстречу солнцу.

Проехав приличное расстояние, путники остановились перекусить на вершине одного из холмов. Свежий воздух придавал особый вкус еде, извлекаемой из огромной корзины, заботливо упакованной хозяином гостиницы в Инвернессе. Две бутылки хорошего вина еще больше подняли настроение.

После столь обильного пиршества Мишель, несмотря на ухабы, на которых постоянно подпрыгивала карета, погрузилась в глубокий сон. Сколько он продолжался, сказать трудно, но Мишель проснулась оттого, что Андрэ весьма бесцеремонно тряс ее за плечо:

– Проснитесь же, дорогая! Мы уже подъезжаем к замку Маклевенов. Советую вам привести себя в порядок.

Мишель протерла заспанные глаза и выглянула из окна экипажа. Карета взбиралась вверх по длинной петлявшей дороге. В конце ее, на самой вершине холма, возвышалось огромное каменное здание, напоминавшее экипаж, в котором они сейчас ехали. С каким-то неосознанным страхом Мишель смотрела на зубчатые стены, высокие башни с узкими бойницами, глубокие рвы с перекинутыми через них мостами. Все это выглядело очень мрачно и неуютно, и Мишель невольно подумала о том, как можно жить в подобном жилище.

Опомнившись, она срочно занялась собой. Протерла глаза влажным платком, аккуратно зачесала волосы назад, а лицо тронула румянами и пудрой, но, посмотрев на себя в маленькое зеркальце, Мишель все же решила, что выглядит усталой.