Патриция Мэтьюз - Навстречу счастью

Наша постоянная цель – правильно ориентировать читательниц при выборе литературы. Мы не осуждаем чтение романов и не считаем его бесполезной тратой времени, если эти романы, конечно, не слишком низкопробные. Мы убеждены, что это «развлечение» следует выбирать в соответствии со вкусами и руководствуясь разумными принципами, которые главным образом и управляют всеми нашими поступками.

Журнал «Гоудиз ледиз бук»

В подвале дома на Хестер-стрит было чрезвычайно душно из-за нестерпимой жары на улице. Раскаленная решетка, на которой стояли горячие утюги, делала атмосферу в помещении еще более невыносимой.

Хотя воздух был неподвижен, крошечные частички ниток от недавно разрезанной ткани плавали по комнате, проникая во все щели. Невидимые пылинки забивали ноздри. Некоторые женщины говорили, что привыкли к таким условиям, но Джемайна Бенедикт, проработавшая в мастерской по пошиву мужских рубашек уже целую неделю, была убеждена: к этому привыкнуть невозможно. Она понимала, что никогда не смогла бы приспособиться и к тому, чтобы долгие часы, склонившись над рабочим столом, орудовать иголкой с ниткой, пока не воспалятся глаза, а пальцы не покроются болячками. Даже ночью в крохотной комнатенке в обшарпанном многоквартирном доме девушка с закрытыми глазами продолжала видеть мелькающие блестящие иголки.

Закончив шитье рубашки, Джемайна распрямилась, вытерла пот со лба и оглядела огромное мрачное помещение. Делать это приходилось украдкой – в швейной мастерской, принадлежавшей Лестеру Гилрою, не разрешалось отрываться от работы.

На полу лежали тюки с тканью, которая вскоре должна превратиться в мужские рубашки. Узкие окна в подвале были грязные и пропускали мало света. Они никогда не открывались.

В мастерской Гилроя существовала сдельная оплата труда. Швеи получали двадцать пять центов за рубашку, но даже самые лучшие работницы могли сшить всего дюжину за неделю. Детям, подносившим ткань и уносившим готовые изделия, платили еще меньше.

Ист-Сайд Нью-Йорка буквально изобиловал подобными мастерскими, производившими различные виды одежды. Один только Гилрой имел полдюжины таких предприятий на Хестер-стрит. Джемайна знала, что в некоторых мастерских платят больше, но здесь отчаявшиеся женщины готовы работать даже за низкую плату и в жутких условиях. Хозяин часто говорил, что каждая швея, если захочет, может в любое время оставить работу – десятки других с нетерпением ждут освободившееся место.

Джемайна была незнакома с условиями труда в других швейных мастерских, но сомневалась, что они лучше, чем здесь. Лестер Гилрой нанимал жестоких надсмотрщиков, брал на работу детей и малоопытных женщин. Условия у него были ужасные. Женщины тайком ворчали и жаловались Джемайне, но только вне мастерской, опасаясь, что их могут подслушать и доложить хозяину.

Лестер Гилрой получил славу самого жестокого эксплуататора женщин.

– Ида!

Джемайна не сразу откликнулась на зов, совсем позабыв, что, устраиваясь на работу в мастерскую Гилроя, назвалась Идой Морган.

– Ида! Тебе лучше вернуться к работе. Громила идет.

Это сказала Мэй Картер, швея, сидящая за соседним столом. Громилой называли Берта Конроя, надсмотрщика, получавшего удовольствие оттого, что ловил бездельниц, которых строго наказывал или даже увольнял, если считал нарушение достаточно серьезным.

Джемайна поспешно вернулась к работе.

В то время как она склонилась над своим шитьем, раздался резкий окрик:

– Эй, ты! Я хочу поговорить с тобой. Девушка обернулась и увидела Лестера Гилроя и Берта Конроя, быстро приближающихся к ней. Гилрой остановился у ее рабочего стола со свирепым выражением лица.

– Я наконец вспомнил, где видел тебя раньше. Тебя зовут не Ида Морган, а Джемайна или что-то вроде этого.

Джемайна посмотрела на владельца мастерской, и у нее упало сердце. Девушку предупреждали, что Гилрой опасный тип и ей у него появляться рискованно.

– Ты пришла сюда совсем не для того, чтобы работать, – проворчал Гилрой, – и я хочу знать зачем.

Джемайна оглядела комнату и сразу поняла: помощи ей ждать не от кого. Женщины с побледневшими лицами испуганно смотрели на нее.

– Пойдешь со мной, – приказал Гилрой, резко взмахнув рукой. – Сейчас же!