Александра Торн - Бесстрашная

– Я привезла твою почту, – сказала Райна, соскальзывая с седла.

Когда она коснулась земли, груди ее подпрыгнули. Черт бы ее побрал! Она не считала нужным носить белье, как это делали все порядочные женщины. Впрочем, откуда в Райне де Варгас взяться порядочности?

В седле она ездила по-мужски. Туго обтягивавшие джинсы подчеркивали каждый изгиб, каждую линию ее тела: от талии, которую ему хотелось обхватить, до бедер, которые он жаждал раздвинуть.

Женщина, черт возьми, не имеет права носить брюки, облегающие ее словно вторая кожа, – любой мужчина пожелает узнать, что таится под такой одеждой.

Стараясь не обращать внимания на то, как бешено стучит сердце, перешагивая сразу через две ступеньки, Улисс начал спускаться с террасы. Он с трудом сглотнул комок, стараясь думать о почте, а не о соблазнительных очертаниях бедер Райны.

Она была так мала ростом, что если бы встала с ним рядом, между ее теменем и его подбородком еще осталось бы пространство.

Исходивший от нее аромат – смешанный запах мыла, трав и женского тела – ударил ему в ноздри, усугубляя желание.

Он испытывал к себе отвращение за то, что столь бурно реагировал на женщину, в которой видел противоположность всему, что ценил и уважал в представительницах слабого пола. Да будь он проклят, если позволит себе следовать инстинктам, а не разуму! Он поставил перед собой цель, осуществление которой поможет его штату и всему его населению. А такая женщина, как Райна, будет только мешать выполнению задачи.

– В чем дело? – спросила она. – Что-то не так?

– Я думал, что тебе нет до меня дела.

– Разумеется, нет. Только ты выглядишь очень… желтым. Я подумала, уж не заболел ли ты. Не хотелось бы что-нибудь подцепить от тебя.

Как бы подкрепляя ее опасения, собака заворчала и обнажила свои устрашающие клыки.

– Не беспокойся. У меня нет ни малейшего желания передавать тебе заразу, Квинни.

Она сжала губы так, что они превратились в узкую полоску, сунула ему в руки почту и, круто повернувшись, вскочила в седло, на прощание продемонстрировав мучительный образ своих округлых ягодиц. Ее брюки так обтягивали тело, что каждое полушарие было четко обрисовано грубой тканью. Дав волю воображению, он на минуту представил себе, что за ощущение возникло бы, если бы ему удалось подержать их в руках. Наверное, на ощупь они похожи на теплый шелк, подумал он.

– Может быть, у тебя есть время стоять тут и точить лясы, но у нас, работяг, дел невпроворот, – заявила она и пустила Старфайера легким галопом.

С развевающимися на ветру черными как смоль волосами она напомнила ему какое-то мифическое существо. Нет, не богиню, а скорее горгону Медузу.

Возвращаясь в кораль, Райна чувствовала раздражение. Каждый разговор с Улиссом оставлял у нее такое ощущение, будто с нее содрали кожу и обнажили нервы.

Похоже, что Старфайеру передалось ее настроение. Он вел себя беспокойно: приостанавливался, делал скачки в сторону, прядал ушами.

– Спокойнее, мальчик, – ворковала Райна, подаваясь вперед, чтобы погладить его по холке.

Ее собственная кобыла, желтовато-песочного цвета лошадка, ожидала в корале. Рио нигде не было видно. Вероятно, он отправился домой на ленч.

На ранчо Прайда царило полуденное затишье.

Райна спешилась и отвела Старфайера в большую каменную конюшню. Протерев ему шкуру, она поставила жеребца в стойло и отправилась на ранчо своих родителей.

Сначала они получили сто акров в подарок от Патрика Прайда по случаю бракосочетания ее родителей. Остальные прикупили позже, на деньги от продажи лавки ее матери.

Теперь площадь ранчо де Варгасов составляла тысячу акров.

Райна гордилась родителями. Они любили друг друга и сумели свить уютное семейное гнездышко в том возрасте, когда другие не решаются начинать все сначала. Но в то же время родители вызывали у нее беспокойство.

Велвет не могла забыть свое прошлое. Если не считать общения с Илке Прайд, она жила очень уединенно. А Рио был по-прежнему непоседлив. В свои неполные семьдесят лет он работал по восемнадцать часов в день, успевая уделять внимание и своему ранчо, и земле Патрика Прайда, для которого стал незаменим – он был его правой рукой.

Улисс мог бы избавить отца от части работы, сердито думала Райна. В его годы пора бы осесть и угомониться. Но ему было начхать на ранчо, да и на всех, кто там жил. С тех пор как Улисс вернулся из Гарварда и открыл адвокатскую контору в Керрвилле, а затем получил место в законодательном органе штата, он почти никогда не бывал дома.