Барбара Картленд - До скончания века

– Теперь вы можете ехать дальше, – сказал он, надеясь обрадовать ее своим вниманием, и приподнял над головой шляпу.

– Вы были прекрасны! Прекрасны! – воскликнула она: – Мне показалось, когда мы едва перевернулись, что всех раздавит насмерть!

– Рад, что вас минула сия незавидная участь!

– Только благодаря вам!

Пока они говорили, кучер дилижанса крикнул:

– Все по местам! Отправляемся!

Сделал это он исключительно для девушки, потому что все остальные уже расселись.

– Они ждут вас, – сказал маркиз.

Она обернулась:

– Спасибо, я дойду пешком, – произнесла она ясным голосом, интонация которого обнаруживала образованность.

– Вы живете поблизости? – маркиз удивленно оглянулся и не обнаружил никаких строений в округе.

– Здесь недалеко, что-то около мили, а мне не хочется слушать хныканье и жалобы, – объяснила она.

– Я вас понимаю. Нам по пути, и я осмелюсь предложить свой фаэтон к вашим услугам.

Глаза ее загорелись восторгом:

– Мне можно поехать с вами? Это просто восхитительно!

Маркиз улыбнулся и направился к лошадям. Он помог девушке забраться на сидение, расположенное позади места кучера, затем обошел экипаж с другой стороны и принял вожжи из рук Бена. Через некоторое время маркиз заметил, что девушка неотрывно и восторженно смотрит на него, будто не веря своим глазам.

– Вы всегда пользуетесь дилижансом? – спросил он.

– Да, каждый день: моя учительница живет в соседнем селении, и это самый простой способ добраться до ее дома.

– А чему вы учитесь?

– Французскому. Она несколько лет назад эмигрировала из Франции, и папа говорит, что у нее настоящий парижский выговор.

Маркиз взглянул на нее с удивлением:

– Ваш отец знаток французского?

– Папа знаток многих языков, но особенно французского, итальянского, греческого и, конечно же, латыни.

Она заметила изумление на его лице и рассмеялась:

– Вам это кажется странным?

– Да, немного. Честно говоря, не ожидал встретить полиглота в деревенской глуши.

– Трудно было бы ожидать. Папа пишет книги. Очень умные и скучные.

– Стало быть, вы их не читаете?

– Правду сказать – нет. Но их читает моя сестра и вдохновляет папу продолжить его труды, хотя это не ахти какое прибыльное дело.

Маркиз улыбнулся простосердечию спутницы. Они уже подъезжали к деревне, где над маленькими домами возвышалась серого камня церковь.

– Ваш дом здесь?

– Да, сразу за церковью. Там вы увидите ворота, поверните в них, пожалуйста. Я хочу, чтобы мои домашние полюбовались на ваших лошадей и, разумеется, на вас самого.

Маркиз засмеялся и, когда они подъехали, он свернул в ворота, хотя для того, чтобы их не задеть, потребовались чудеса искусства управления экипажем. Крошечный дворик отделял их от входа в небольшой, но очень симпатичный дом. Он примыкал к церкви и маркиз догадался, что это дом священника. Он уже хотел было попрощаться со своей пассажиркой, как та стремительно, словно птица, влетела через распахнутую дверь в дом с криком:

– Аджанта! Аджанта, иди сюда быстрее! Дэрайс, выйди, взгляни, на чем я сегодня приехала!

Маркиза несколько смутило то, что его появление вызвало переполох. Увидев, что Бен взял лошадей под уздцы, он бросил вожжи на подножку фаэтона и соскочил на землю. Когда он вошел в небольшой холл, отделанный дубовыми панелями, то услышал в отдалении голос:

– О чем ты говоришь, Чэрис?

– Я была спасена, спасена из ужасного крушения блестящим мужчиной с замечательными лошадьми! И с фаэтоном, который лучше всего, что вам приходилось видеть! Ах, Аджанта, ты должна выйти встретить его.

Через некоторое время первый голос произнес:

– Что значит «спасена»? Прошлый раз тебя спасали от быка, еще раньше от привидения.

Через некоторое время маркиз услышал приближающиеся шаги, и появилась девушка, которую он подвез. Она тащила за руку другую, свою копию, но повыше ростом и гораздо более привлекательную. Та, что ехала в экипаже, показалась маркизу прелестной, но при виде ее сестры, маркиз на некоторое время лишился дара речи. Она была в фартуке, должно быть стряпала, но невозможно было не заметить золота ее волос, глубокой, потрясающей синевы глаз, белизны и свежести кожи, при виде которой маркиз сразу вспомнил лепестки цветов. Он почитал себя знатоком женской красоты, как впрочем, и всех остальных мирских утех. Он понял сразу, увидев Аджанту, что не встречал никого прекраснее ни в Лондоне, ни в Париже, ни где-нибудь еще.