Айрис Джоансен: Горький вкус времени

Для спасения мальчика я выбрала девятнадцатое января 1794 года по той причине, что в исторических хрониках эта дата, похоже, стала таинственным поворотным пунктом в жизни заключенного в башне мальчика.

После той ночи он был полностью изолирован, и никто из беспристрастных свидетелей, ранее знавших его и способных опознать, никогда больше не видел его живым. В течение последующих шести месяцев ни одного звука не доносилось из его камеры. Это подтверждала его сестра. Она находилась над ним – тоже в одиночной камере. Это обстоятельство было необычным, поскольку мальчик проплакал два дня, когда его разлучили с матерью, тогда его рыдания Мария-Тереза отчетливо слышала. Ходили слухи, что его комната была замурована, а ребенка кормили через окно, прорубленное в стене, но в отчетах Тампля информация о работе каменщиков странным образом отсутствует. Есть лишь записи о чистке печных труб и о вставленном стеклянном окне над печью в камере мальчика.

Мадам Симон провела свои последние дни в благотворительном заведении – доме для неизлечимых больных, и сестры описывали ее как чистоплотную, вежливую, порядочную старушку, причем умственно совершенно здоровую. И тем не менее она заявила сестрам, что Людовика-Карла тайком вывезли из Тампля в фургоне с грязным бельем и заменили немым и рахитичным ребенком, взятым из парижской больницы. Она клялась в этом и на смертном одре в 1819 году, когда ее соборовали.

Было много предположений о том, что в период между 19 января 1794 года и 5 июня 1795 года имели место две подмены. Кажется странным и то, что после смерти мальчика в башне его сестру, заключенную этажом выше, не пригласили опознать тело.

Разумеется, многие историки утверждают, что для побега не было никакой возможности, что рассказы о спасении Людовика-Карла – это просто сказки.

Но мне невыносимо думать об умирающем в своей мрачной одиночной камере всеми покинутом ребенке. Я предпочитаю считать, что его удалось спасти, что в черные для него дни мелькнул луч света и надежды.

А если верю я и верите вы… стало быть, так оно и должно было быть.