Энн Максвелл: Рубиновый сюрприз

Круз возился с трещиной, как собака с новой косточкой, пытаясь найти признаки зарождающейся где-то в глубине Земли сейсмической активности.

В пустыне для Круза реальный мир менялся. Здесь отсутствовало время. Не было безнадежности и отчаяния. Не надо было в считанные доли секунды решать: убивать, чтобы выжить, или поддерживать огонь, чтобы не умереть. Не было нарочито наивных газет, печатающих рядом рекламы с кровавыми картинками и статьи против насилия.

Пустыня не нуждалась в рекламах и критических замечаниях по поводу передовых статей. Пустыня ни в чем не нуждалась. Оставшиеся в живых оставляли свои следы, проигравшие свои кости. Время в пустыне можно было определить лишь по единственному признаку. К полудню все тени медленно исчезали, а с наступлением темноты они также медленно начинали возникать и вытягиваться. Как и жарко палящее солнце, Круз в равной степени любил ночь. Ему нравилось впитывать ее молчание и ощущать, как покой разливается . по всему телу. Только пустыня не давала ему сойти с ума после того, как организации, которым он доверял, и люди, на которых рассчитывал или которые зависели от него, требовали чтобы он как и они возненавидел себя. У них это почти получилось. В течение длительного времени Круз боролся с собой, чтобы не упасть в пропасть. Он спрашивал себя, удалось ли с этим справиться, и если следовал положительный ответ, то сразу же возникал другой вопрос: «Какой во всем этом смысл?» Оказывается, индейцы племени собоба заимствовали это слово у испанцев, которое, в свою очередь, брало начало в арабском языке и означало «жаркий месяц».

Редпэт буквально упивалась такой, казалось бы, невероятной семантической цепочкой.

– Что произошло? – спросил Круз, отодвинув потрепанные шторы и войдя в рамаду.

Редпэт искоса посмотрела на Круза, фигура которого вырисовывалась на фоне яркого дневного света, отчего было трудно определить выражение его лица.

Круз, наоборот, занимал сейчас более выгодную позицию. Мягкий свет освещал худую, загоревшую женщину с подстриженными рыжими волосами и серо-зелеными глазами. На ней были хлопчатобумажные слаксы и рубашка. Круз не знал точно, сколько Кассандре лет от пятидесяти до шестидесяти. Но это не имело никакого значения.

Ему было известно, что Редпэт сначала училась на историческом факультете в университете, в частности изучала жизнь первобытных людей. Внезапно ее больше заинтересовал современный мир, в котором девушке удавалось видеть то, что другие не замечали.

В результате она тридцать лет проработала аналитиком, а затем и старшим сотрудником ЦРУ. Оставив эту должность, она в течение четырех лет занимала пост постоянного представителя США при OOR. А уволившись, организовала свою компанию «Риск лимитед».

– Ты мне мешаешь наблюдать, – сказала Редпэт.

Круз сделал шаг в сторону и проследил за ее взглядом.

Дверь приземлившегося самолета открылась. Через несколько минут показался мужчина. Он не решался спускаться вниз.

Редпэт улыбнулась.

– Некоторые люди напуганы нашей пустыней.

– Согласен, – ответил Круз. – Однако слишком много людей и вдали отсюда тоже чего-то боятся.

Редпэт не обратила внимания на его замечание.

Мужчина все-таки спустился по трапу на раскаленную бетонированную площадку. Отставая на две ступеньки, за ним следовал другой мужчина, напоминавший хорошо обученную собаку или раба турецкого султана. Он был выше первого, сутуловат и одет во все черное. Даже с такого расстояния он казался крепким человеком.

Круз сразу узнал встречавшего их человека. Старший сержант Ранульф Джиллеспи. Он был высоченного роста и отличного телосложения. В прошлом Джиллеспи служил связистом и инструктором двадцать второго особого полка ВВС Великобритании. Являясь профессиональным военным, он был одним из ярых борцов с международным терроризмом.

Старший сержант проводил своих пассажиров до поджидавшего их «мерседеса», сел за руль и на медленной скорости отправился в центр Карры. Редпэт повернулась к Крузу, и с лица тотчас сошла улыбка, как только она взглянула на него. В грязных джинсах и мокрой от пота рубашке Круз скорее напоминал шахтера после тяжелой рабочей смены, нежели образованного и тщательно обученного оперативного работника, каким он являлся на самом деле. Он не брился вот уже несколько дней и явно нуждался в ванне. По его светло-голубым, блестящим глазам можно было догадаться, что в данный момент он не чувствовал себя счастливым человеком, находящимся на отдыхе.