Пейдж Брэнтли - Пробуждение сердца

В стенах Челфордского монастыря всадники увидели больше солдат Суинфорда, чем монахинь, и, пожалуй, еще больше – собак и кошек. Рыжебородый, со шрамом на лице солдат, охранявший двери покоев настоятельницы, подозрительно оглядел Хью, потребовавшего пропустить его к Томасу Суинфорду.

Суинфорд, когда ему доложили о молодом дворянине, желающем говорить с ним, вышел на порог своей комнаты. Увидев Хью, он страшно удивился, поспешил внутрь покоев и велел быстрей проводить молодого человека к нему.

– О Боже! – воскликнул Суинфорд. – Ну и вид у тебя – краше в гроб кладут!

– Я всю ночь провел в седле, – сказал Хью, опускаясь на обитую кожей скамью. Оглядев комнату, он увидел на противоположной стене сквозной орнамент из виноградных лоз и цветов, выточенный из камня; в отверстия орнамента видна была внутренность храма.

Слуга принес вино. На вопрос Суинфорда, отчего его рубаха в крови, Хью небрежно сказал, что был ранен копьем на турнире в Уоркворте, состоявшемся накануне. Пустяк, хотя и неприятный, потому что рана открылась от долгой скачки.

– У меня не было возможности снестись с вами, пришлось ехать самому, поскольку дело срочное, – объяснил он.

Хью коротко рассказал, как уехал из Уоркворта с одним лишь оруженосцем. Никто за ним не следил. По-видимому, Нортумберленд решил, что он отправился назад в Эвистоун. Затем поведал о замысле Нортумберленда похитить Изабеллу и перебить ее французский эскорт.

– Вы должны отложить отъезд королевы во Францию или, по крайней мере, задержать ее отъезд на юг.

Хью и Суинфорд еще разговаривали, когда появился слуга с известием, что прибыл представитель французского короля со свитой. Суинфорд вызвал капитана и нескольких сержантов, дал им указание собрать отряд в Пикеринге и отправиться по южной дороге, чтобы разгромить засаду.

– Мне нужны пленные, – предупредил Суинфорд своих командиров, – такие, что смогут дать показания против тех, кто послал их.

А перед этим во дворе монастыря к Мартину, стоявшему с лошадьми, подошел слуга и направил к задним воротам:

– Велено сказать, чтобы вы ждали своего господина там.

Мартин посмотрел, куда показывал слуга. Позади храма располагался сад, во много раз больший, чем в Эвистоуне. Он взял лошадей под уздцы, собираясь идти, куда ему приказали, и в это время лай собак и крики часовых возвестили о прибытии французов. Мартин задержался, наблюдая за прибывшими, желая узнать, нет ли среди них жены его господина. Охваченный любопытством, он пробился в первые ряды зевак.

Санча появилась в группе придворных дам, одетая в шелковое платье и поверх него – в бархатный плащ с капюшоном. Фрейлины вышли из кареты, неотличимые одна от другой: почти не видно лиц под низко надвинутыми капюшонами, в руках подарки для маленькой королевы. Мимо толпы солдат и слуг, стоявших с разинутыми ртами, они направились к храму.

Когда Санча увидела в первых рядах зевак доброе и открытое лицо Мартина, она возблагодарила небо за то, что ее молитвы были услышаны. Поравнявшись с Мартином, она поймала его взгляд и как бы ненароком наклонила корзинку с серебряными флаконами духов, которую держала в руке. Один флакон упал. Воспользовавшись замешательством спутниц, она склонилась к Мартину и с надеждой спросила:

– Он здесь?

– Конечно, здесь. – Мартин наклонился, поднял флакон и подал ей.

В ее глазах было выражение глубокого страдания.

– Я должна поговорить с ним, – прошептала Санча едва слышно.

К ним уже направлялся стражник, привлеченный небольшим происшествием.

– Мне велено ждать его у задних ворот, там, за садом, – только и успел сказать Мартин и растворился в толпе.

В дверях храма Санча оглянулась, но Мартина уже и след простыл.

Увидев слабую, хрупкую фигурку Мадам, молившейся в храме, Санча на время забыла о своих сердечных страданиях.

Де Северье устроил так, что она вновь оказалась с мадам Изабеллой, Мари и Алиной. Их воссоединение сопровождалось молчаливыми слезами и осторожными улыбками. Под внимательными взглядами стражей-англичан Санча шепотом поведала маленькой королеве о смерти Ричарда. Она умолчала о страшной сцене, свидетельницей которой стала, – истерзанное сердце Изабеллы не выдержало бы таких жутких подробностей. Но вспомнила все ужасные речи, которые подслушала; рассказала она и о том, как Болинброк и его приспешники постарались заставить ее молчать.

Изабелла слушала любимую фрейлину с побелевшим лицом, не показывая, что происходит у нее на душе, – девочка, которая пережила потерю подобно взрослой женщине. Бедное, печальное дитя. Что-то в ее глазах, может быть, спокойствие, скрывавшееся за болью, подсказало Санче, что Изабелла всегда знала, что он умер, что ее прекрасный золотоволосый Ричард потерян для нее навсегда.