Лори Макбейн: Дьявольское желание

— …И разумеется, я была удивлена, повстречав сегодня на пути в деревню сквайра Мастерса и поговорив с ним, — продолжала свои наставления тетка.

Сквайр Мастерс. Одна мысль о нем заставила Элисию содрогнуться. Она никогда не встречала человека противнее и больше всего на свете не желала с ним сталкиваться. Впервые ее представили этому пожилому вдовцу с тремя взрослыми дочерьми две недели назад, когда тетя пригласила гостей на обед в Грейстон-Мэнор.

В тот день Элисия испытала просто потрясение, услышав от тетки, что нынче вечером у них будут гости и что она, Элисия, должна также присутствовать за столом.

Обычно она ела в одиночестве в уголке на кухне или, еще лучше, брала поднос к себе в комнату, подальше от любопытных взглядов слуг и досужих сплетен. Да и трапезы эти не отличались изысканностью. Они служили лишь необходимой поддержкой усталому телу в конце дня, чтобы оно могло наутро вновь приняться за свой бесконечный труд. Как-то вечером Агата прочла ей нотацию за опоздание на несколько минут, предупредив, что если Элисия не будет являться вовремя, то ей придется обходиться без еды. Девушка представила себе невкусную, скудную пищу и воздержалась от возражения, промолчав о том, что потеря будет невелика: тонкий ломтик грубого черного хлеба (белая мука считалась чересчур большой роскошью для слуг) и переваренные, раскисшие овощи, к которым лишь иногда добавлялся кусочек черствого мясного или рыбного пирога. Завтраки были еще хуже: чай и безвкусная овсянка, большей частью комковатая и холодная. На полдник подавался кусок хлеба с сыром. Правда, летом, когда в саду поспевали сладкие яблоки и груши, Элисия тайком набирала их и уносила к себе в каморку, чтобы ночью, проснувшись от мук голода, с наслаждением полакомиться.

Агата была необычайно взволнована предстоящим визитом почтенного соседа. Она велела кухарке не ударить лицом в грязь. На ближайшую ферму послали за свининой, говядиной и молодой бараниной, а также отборными овощами и фруктами, далеко превосходившими жалкие плоды собственного сада тетки.

Из буфетов извлекли на свет лучший фарфор. Отполированное до блеска серебро празднично сверкало рядом с прекрасным хрусталем. По дому плыли аппетитные ароматы, напоминавшие Элисии деликатесы ее счастливого детства.

И вместе с тем в атмосфере поместья царило какое-то тревожное недоумение, словно творилось что-то неладное.

Отмокая в теплой ванне от грязи и пыли дневной работы, Элисия ломала голову над смыслом теткиного приглашения. Она сама согрела себе воды и сама притащила ее наверх по длинной крутой лестнице, но потрудилась не зря. Натруженные мышцы наконец-то смогли расслабиться в теплой мыльной воде, и она почувствовала себя лучше.

Если приглашение присутствовать при приеме гостей удивило Элисию, то полным потрясением оказалось найденное у нее в комнатке совершенно новое красивейшее вечернее платье. Висевшие рядом ее собственные одежды выглядели по сравнению с ним бедными родственниками.

Купить его могла только тетя Агата. Но зачем? Что побудило ее на этот раз? Агата ничего не делала просто так. Почему она вдруг включила Элисию в число гостей за обедом, который давала богатому соседу? Было ли это частью какого-то очередного злодейского плана, или она собиралась поиздеваться над племянницей, выставив ее на посмешище?

Теряясь в догадках, Элисия спускалась по лестнице под любопытными взглядами слуг. Она вполне разделяла их недоумение, ведь показная доброта тетки никого не могла обмануть.

Воспоминание об этом вечере навсегда врезалось ей в душу, как после жуткого ночного кошмара. Картины и образы приобрели почти фантастический вид, исказились, всплывая и пропадая в памяти, словно ее тогда опоили дьявольским зельем.

Как ей забыть необычайное зрелище: тетку в вечернем платье горчичного цвета, придававшем ее лицу мертвенную бледность. Она гостеприимно простирала длинные руки навстречу гостям — сквайру Мастерсу и его дочерям Хоуп, Дилайт и Чармиан. Несмотря на их старомодно милые имена (Надежда, Радость и Обаяние), они не отзывались на вежливые попытки Элисии заговорить с ними, а либо перебрасывались фразами друг с другом, не обращая на нее внимания, либо задавали ей назойливо-бестактные вопросы, неприязненно хихикая над ее ответами или мнениями. Она предпочла бы, чтобы так вел себя их отец, но он держался совсем иначе. Набычившийся пучеглазый сквайр не оставлял без внимания ни одного движения молодой девушки.