Кейт Логан: Ночной огонь

Люк и Сиам продолжили путешествие, приобрели поместье в шестьсот сорок акров земли, наняли людей и с их помощью построили большой деревянный дом. В марте они на лыжах перешли горы и вернулись на ранчо рядом с Фортом Св. Врейна. Люк намеревался поскорее перевезти семью в новый дом.

— А-а, — вскрикнул он от боли в ноге и воспоминаний об оскверненной могиле матери. — Слишком поздно, Сиам, мы опоздали на час. Мои сестры выпили яд меньше чем за час до нашего приезда, они были еще живые, когда мы нашли их. Ивон сжимала то кольцо… кольцо Блисса.

Человек по имени Эдвард Блисс уговорил мать и сестер Люка выехать с ранчо друзей на веселый пикник. Теперь Блисс был мертв, убитый бандой, смертельно ранившей мать Люка и выкравшей ее дочерей.

Резкая боль пронзила Люка, как будто по нему провели раскаленным мечом. Перед самоубийством сестры вели дневник. Ивон оплакивала своего родившегося мертвым малыша, ребенка Блисса.

Работорговцы и люди, продавшие за гроши тела его сестер в Батон Руж, уже мертвы, все, кроме Ла Флера. Вспыхнувшая ярость затмила тоску и печаль. Пять месяцев были потрачены на поиски следов белого работорговца. Потом пришло сообщение, что он в Сент-Луисе. Скоро Ла Флер встретится со своей судьбой.

Люку свело ногу. Он боролся с болью и беспамятством. Боль была так сильна, что временами он терял память. Он будет твердо стоять на двух ногах, когда убьет Ла Флера, последнего из подонков.

Тихо и коротко выругавшись, мужчина приподнялся, оперевшись на локоть.

— Не забирай мою ногу, Тсехе-нехето, — быстро прошептал он, используя чинукское слово, обозначающее «мой старший брат».

Канадец повернулся, выдавив нахальную ухмылку:

— Можно великолепно заниматься любовью и с…

— Только не мою ногу… — внезапно побелев под загаром и лихорадочным румянцем, Люк обессиленно откинулся назад и потерял сознание. Его бил озноб, челюсти сжались. Мокрые пряди черных прямых волос прилипли к узкому лицу. Вдруг серебристые, возбужденно горящие глаза резко открылись, но были пусты, как у привидения.

— Гаспар мертв, твои сестры и маман покоятся в мире. Они спокойны сейчас, их честь отомщена, Люк, — мягко прошептал Сиам. — А Ла Флер скоро тоже встретит свою судьбу.

Люк неожиданно улыбнулся, крепкие белые зубы ярко контрастировали с темной кожей и черной бородой.

— Ты сейчас моя мама, да, Сиам? — поддразнил он и снова опустился на подушку.

Он вскрикнул, когда великан поднял его и опустил в горячую воду, не дав раненой ноге намокнуть. Через некоторое время Сиам осторожно уложил Люка на кровать, но тот застонал от боли. Канадец приказал женщине, тихо появившейся в комнате, осторожно лечь в постель, чтобы согреть Люка. Двое слуг проскользнули в комнату и наполнили ванну чистой горячей водой, принесенной в больших ведрах. Пока он накладывал ароматную мазь из диких растений на рану Люка и бережно делал повязку, пухлая блондинка согревала его друга.

— Обними его, как драгоценного друга, который потерял жену, мать и сестер, — хрипло прошептал канадец, схватив мягкую руку женщины, когда та ласкала плоский живот Люка.

— В этой кровати хватит места для троих, французик, — подмигнув, пригласила девица.

Ее улыбка быстро погасла, когда незнакомец мрачно взглянул из-под полей шляпы. С элегантной грацией он сбросил кожаную одежду и погрузился в горячую ванну, не обращая на женщину никакого внимания. Промокшая шляпа оставалась на его голове.

— У меня нет приятных, благородных манер моего компаньона, мамзель. Моей обходительности вы не дождетесь в данном деле. Говорят, ее у меня нет. Я делаю то, что должно быть сделано.

Мимолетное желание исчезло с накрашенного лица, и женщина вернулась к своим обязанностям.

— У него жар. Ты уверен, что это не холера? — спросила она спокойно, разглядывая Люка при ярких вспышках молний. — Вокруг навалом этой заразы.

— Люк борется не только с лихорадкой, но и с дьяволом, вселившимся в него. Если он потеряет ногу, то потеряет желание жить. — Глядя на друга, Сиам глотнул виски из глиняного кувшина и поглубже опустился в горячую воду, чтобы смыть неприятные воспоминания о ледяном дожде. Он закрыл глаза, сохраняя неприступность.

Люк застонал, согретый пышным женским телом. Едва Люк зашевелился, как Сиам резко приказал:

— Будь осторожна с ногой.

Повинуясь, женщина ласковым шепотом стала успокаивать Люка. Она украдкой посматривала на громадного бородача, поднявшегося из воды. Несмотря на раскаты грома и стучащий по стеклу дождь, он подошел к двери и распахнул ее именно в тот момент, когда портье поднял руку, чтобы постучать. Взяв ведро с горячей водой из рук служащего, с любопытством уставившегося на Люка, Сиам коротко кивнул: