Взглянув на розовые полоски, прочертившие небо на горизонте, она даже пожалела о том, что примерно через час зайдет солнце.
Когда они остановились возле очередного торговца, предлагавшего обувь, она услышала тяжелый вздох Морвана у себя за спиной и поняла, что тот не разделяет ее восторгов. Авриль улыбнулась и бросила взгляд через плечо. Она не могла удержаться от того, чтобы не поддразнить капитана гвардейцев, потому что, казалось, ему были доступны лишь два состояния: угрюмое или непреклонное.
— Да, миледи? — устало спросил он, подергивая усами и с ужасом ожидая, какое еще унижение обрушится на его широкие мужские плечи. — Мы в вашем распоряжении.
— Тогда, после того как отнесете все эти свертки в замок барона Понтье… может быть, вы со своими людьми отдохнете и повеселитесь на ярмарке? Вы достаточно помогли нам сегодня и заслужили награду.
Ей удалось вызвать улыбку на его каменном лице:
— Ребята будут очень благодарны вам, миледи. Авриль открыла бархатный мешочек, прикрепленный к поясу, и начала отсчитывать серебряные монеты:
— Тогда дайте каждому по десять ливров, и желаю вам приятного вечера.
Морван раздал деньги солдатам и велел одному из них неотступно сопровождать дам, пока те не захотят вернуться в замок.
Когда пятеро стражников удалились, внимание Авриль привлек проходивший мимо торговец.
— О, Жозетт, посмотри сюда! — Она указала на мужчину, который нес шест с перекладиной, унизанной маленькими деревянными игрушками, и на ходу дудел в дудочку. — Интересно, есть у него волчки? Я обещала Жизели привезти волчок.
— Беги спроси у него, Авриль.
— Ты не возражаешь, если я тебя на минутку оставлю? — Жозетт кивнула в сторону прилавка с блестящими шелковыми туфельками:
— По-моему, я нашла себе занятие по меньшей мере на час, а то и на два. Иди же.
— Мне сопровождать вас, миледи? — спросил стражник.
— Нет, зачем? Оставайтесь с госпожой Жозетт, пока я не вернусь. — И, стараясь разглядеть, куда направился торговец игрушками, она углубилась в толпу.
— Кел, если ты умудрился забыть, зачем сюда пришел, постарайся хотя бы не дать себя убить, — сказал Хок, выдергивая друга из-под копыт бешено мчавшегося навстречу коня.
— Да, постараюсь, — рассеянно ответил Келдан. Рот у него был набит маринованными фазаньими яйцами — одиннадцатым или двенадцатым кушаньем, отведанным им за день. Хок уже и счет потерял.
Проталкиваясь через толпу, заполонившую антверпенские улицы, Келдан с трудом тащил на себе три мешка, набитых подарками. Вертя головой направо и налево, удивленно таращился но сторонам широко открытыми карими глазами, стараясь рассмотреть сразу все: необычные для него уличные сценки, запахи н звуки. Он остановился, чтобы поглазеть на группу мужчин в развевающихся черных балахонах и странных прямоугольны шляпах:
— Это кто такие?
— Профессора здешнего университета. А эти, — предупредил Хок следующий вопрос Келдана, — христиане-пилигримы. Вон те, в домотканых коричневых рубищах с большим крестами на шее. Они идут от города к городу, заходят в храм и поклоняются могилам местных святых.
— А кто такие святые? И что такое университет?
— Это слишком долго объяснять. — Хок подтолкнул его вперед. — Кел, ты ведь должен…
— Как ты думаешь, сколько это стоит? — спросил Келдан и через несколько шагов остановился возле продавца, торгующего экзотическими деревянными фигурками. Отправив в рот по следнее фазанье яйцо, он облизал пальцы.
— Не важно, сколько это стоит. Если ты еще что-нибудь съешь или купишь, наш корабль потонет, не доплыв до дома. У тебя уже и так обуви, книг, фляг и всякой еды больше, чем ты можешь донести. А вот чего у тебя до сих пор нет, так это женщины. И если позволишь заметить, — сухо добавил Хок, — тебе будет трудно унести ее, поскольку у тебя заняты руки.
— Я ничего не могу с собой поделать. Я ведь никогда не видел такого… такого… — Келдан замолчал, так как в этот момент заметил проносившихся мимо бродячих акробатов.
— За два дня, проведенных здесь, ты видел лишь лучшее, что есть в этом городе, Кел. Большинство этих людей живут в мерзости, буквально на головах друг у друга. Борются друг с другом, чтобы выжить. Убивают друг друга из алчности. — Он не раз обращал внимание Келдана как на крестьян, так и на людей благородного происхождения, на безруких или безногих, с почерневшими зубами и сифилитическими язвами на коже. — Насилие и болезни — неотъемлемая часть здешней жизни, которой ты так восторгаешься.
Читать дальше