Дженна Питерсен: Скандальная история

Покачав головой, он процедил сквозь зубы:

– Я не обязан выслушивать все это. Надеюсь, банкротство доставит тебе немалое удовольствие.

Доминик снова повернулся к двери и уже взялся за ручку, но голос брата вновь его остановил.

– Возможно, ты получишь Лэнсинг-Сквер, – проговорил Коул.

У Доминика на мгновение перехватило дыхание. Сердце его подпрыгнуло и затрепетало; казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Все еще держась за ручку двери, он попытался придать лицу бесстрастное выражение – с таким лицом он обычно сидел за карточным столом. Затем сделал глубокий вдох и, медленно повернувшись к брату, проговорил:

– Прости, что ты сказал?

Коул был все таким же невозмутимым.

– Ты слышал. Я предлагаю тебе сделку. Так что, будем договариваться?

Доминик задумался. Вернее, попытался сделать вид, что обдумывает предложение. Но владела им одна только мысль – навязчивая мысль, повторявшаяся снова и снова, как припев: Лэнсинг-Сквер… Этому месту он обязан самим своим существованием. И поместье будет принадлежать ему. Только ему.

Но стоило ли это женитьбы, пусть и на привлекательной девице?

Снова опустившись в кресло, и старательно изображая скуку, Доминик проговорил:

– Очень может быть, что эта женщина вовсе не Сара.

Теряя терпение, Коул сжал кулаки.

– Человек, который нашел Сару, – это тот самый поверенный, который когда-то обнаружил доказательства того, что наша мать завела гнусную интрижку. Ну, ту самую, в результате которой на свет появился ты. – Он впился в младшего брата злобным взглядом. – У меня нет оснований сомневаться в добросовестности и честности этого человека.

Доминик склонил голову к плечу. Он видел отчаяние в глазах Коула, поэтому язвительное замечание насчет его, Доминика, происхождения на сей раз не вызвало ни гнева, ни раздражения. Да-да, он видел отчаяние в глазах старшего брата, и это было дивное зрелище.

– А может, ты поверил своему человеку только потому, что уже знал правду? Может, ты знал, что Сара жива?

Глаза Коула широко раскрылись, а щеки покрылись мертвенной бледностью. Казалось, он силился что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. Наконец ему все же удалось овладеть собой, и он, скрестив на груди руки, заявил:

– Я не обязан давать тебе объяснения. Ты желаешь обсудить условия, на которых можешь получить Лэнсинг-Сквер? Второй раз я предлагать не стану.

Доминик в изумлении уставился на брата. Ведь Коул, в сущности, признался… Выходит, он действительно знал, что жена его жива, знал задолго до сегодняшнего происшествия. И это означало, что он обманывал, жестоко обманывал Кэтрин и ее опекунов. Доминику вдруг вспомнились глаза этой девушки – в них была подлинная боль, – и он почувствовал, что его охватывает гнев.

Но уже в следующее мгновение он взял себя в руки и отбросил эти дикие мысли. Коул, конечно же, негодяй, но его это не касается. Обиды Кэтрин – тем более. Он даже не знал эту девушку.

– Так какие ты ставишь условия, Коул?

Коулден прищурился. В глазах его было торжество.

– Ты женишься на Кэтрин, и как можно скорее. На этой же неделе, если нам удастся ее уговорить. Это смягчит неблагоприятные последствия скандала, который бросит тень на семью Мэллори.

– И на девушку, – добавил Доминик без всякого выражения.

Разумеется, он ни на мгновение не поверил, что его эгоистичный брат затеял все это ради того, чтобы оградить Кэтрин от скандала. Коулден не из тех, кто заботится о других. Он всегда думал только о себе, и не было оснований считать, что этот человек вдруг изменил своим правилам.

– Да-да, конечно. – Коул взмахнул рукой, как бы давая понять, что к этому можно больше не возвращаться.

– Так на каких условиях? – спросил Доминик. – Ведь я понимаю, что с этим договором все не так просто, как ты пытаешься изобразить. Если бы речь шла лишь о том, чтобы подыскать девушке нового жениха, ты бы обратился за помощью к кому угодно, но только не ко мне.

Коулден чуть приподнял брови – очевидно, стремясь показать, что проницательность младшего брата произвела на него впечатление.

– Тебе придется пойти на ряд уступок, – признался он. – Я хочу, чтобы ее деньги перешли к семье. Хочу получить ее приданое и все то имущество, которым ты, как ее муж, получишь право распоряжаться. И самое главное: я должен получить то поместье, о котором уже упоминал.

Доминик прищурился:

– Ты хочешь, чтобы я женился на Кэтрин, а потом обокрал ее? – Разумеется, он не был белокрылым ангелом, но ведь существуют пределы, за которые мужчина не позволяет себе выйти. Кража имущества у собственной жены – на это он никак не мог бы пойти. – Коул, почему?