Лаура Паркер: Буря страсти

— Я вижу.

— Нет, не видишь. Тебе, моя нежная, милая девочка, это не под силу. Никогда прежде никто не любил меня и не верил в меня так, как ты.

— Ложь. У тебя много друзей, верных друзей, готовых на все ради тебя.

— Ты думаешь о Квинлане?

— Признаться, ваша дружба е лордом Кирни всегда вызывала у меня ревность. У тебя удивленный вид? А зря. Ты уделял ему гораздо больше времени, поверял ему свои тайны, мысли, чувства. Ему принадлежала большая часть тебя.

— Однако ему не удалось стать для меня таким же близким человеком, как ты. Тебе же для этого было достаточно одного взгляда. Рядом с тобой я чувствую, что могу впустить тебя внутрь себя, позволить тебе проникнуть в потаенные глубины моей души.

— Если так, тогда почему ты прогоняешь меня? Ведь это для меня страшнейшая мука.

— Наверное, я боялся слушать. Я пытался быть бескорыстным.

— Твое бескорыстие сделало бы нас обоих несчастными.

Ее желчный тон вызвал у него улыбку.

— Хорошо. Я решил покончить со своим благородством. Я пришел сказать тебе, что, если ты все еще хочешь этого — хотя для меня это непостижимо, — я поеду с тобой в Лондон.

— Почему? — с подозрением спросила Делла. — Мне не нужны твои сожаления или жалость.

— Тогда, очевидно, я должен сказать нечто, что заставит тебя остаться.

— Не представляю, что это может быть.

— Я люблю тебя.

— Не надо… О, великий Боже, не говори такое ради того, чтобы добиться желаемого!

— Тогда позволь сказать это, глядя тебе в глаза, обнимая тебя, чувствуя, как твоя любовь просачивается в меня.

Делла подняла на него глаза. Рейф увидел в них боль и тоску, и что-то надломилось в нем. Каменная оболочка, в которую он заключил свое сердце, пошла глубокими трещинами и развалилась, выпустив наружу нежность и любовь. Он осторожно усадил Деллу к себе на колени и начал целовать. Сначала ему казалось, будто он грезит, но потом он ощутил аромат роз и понял, что она абсолютно реальна.

— Я люблю тебя, — прошептал он, целуя ее.

Делла не сразу поверила, что он произнес эти три слова, которые, как она часто говорила себе, значат очень мало по сравнению со всем остальным. Она задрожала и расплакалась.

Рейф успокаивал ее, крепко прижимая к груди, такую мягкую и ранимую.

— Если бы я знал, что этого достаточно, чтобы обезоружить тебя в споре, давно воспользовался бы своей любовью против тебя.

Оттолкнув его, Делла села прямо и вытерла слезы.

— Не дразни меня.

— Я не дразню, ну только капельку. Я действительно люблю тебя, Делла. Это чувство ошеломило меня. Оно кажется огромным по сравнению с другими чувствами.

Делла повернула его лицо так, чтобы свет лампы падал на его здоровый глаз.

— Ты уверен, что это не ложная жалость, не верность, не долг, не стыд, не сочувствие и не признание своего поражения?

— Это даже не эгоизм. И все же если тебе нужно время подумать, я отпущу тебя.

Делла знала, чего это ему стоило. Она поняла это по тому, как заострились его черты.

— Я свободна, да?

— Если ты этого хочешь.

Она обвила его шею руками.

— Не хочу.

— Господи, Делла! Как мы будем жить?

— Твоим умом? — игриво предложила она, хотя у нее было достаточно денег, чтобы обеспечить не одну, а пять семей из высшего общества. — Нет, мы будем выращивать розы. Выведем самый красивый сорт, которого еще нет в Европе.

Он снова приник к ее губам. На этот раз его поцелуй был более долгим и требовательным.

— Я выведу для тебя кроваво-красную розу и назову ее «Леди Делла».

Ее глаза затуманились слезами, но она отважно сдержала рвавшиеся наружу рыдания.

— Ты очень уверен в себе.

— Никогда в жизни не испытывал такого страха, как сейчас.

— И чего же ты боишься?

— Кажется, мне предстоит стать респектабельным господином.

— Можешь возводить памятники своей гордыне, если это улучшает твое настроение. Что ты намереваешься делать после окончания войны?

— Писать мемуары.

— Отличная идея! Теперь, когда Наполеон разгромлен во второй раз, возникнет большой спрос на подобные произведения.

В знак опровержения он поднял культю.

— Ты можешь диктовать мне, пока не научишься писать левой рукой.

— Тогда мы оба превратимся в затворников.

— Я рада всему, что привязывает тебя ко мне. Что еще ты планируешь?

— Я подумывал о том, чтобы заседать в парламенте. Или управлять твоей собственностью. Это единственное, что я могу сделать для того, чтобы она приносила нам доход.

— Это тебе под силу.