Лючано Де Крешенцо - Елена, любовь моя, Елена!

Троя была небольшим, но могущественным городом, раскинувшимся на горе вблизи Геллеспонта, ныне Дарданелл. Из-за того, что пролив, соединяющий Эгейское море с Мраморным, в этом месте резко сужается, всем, кто проплывал по нему на Восток, приходилось держаться крутого троянского берега, за что троянцы, естественно, претендовали на плату. [14]

Тот, кто пытался проплыть мимо Трои тайком, на большой скорости или под прикрытием темноты, обязательно подвергался нападению, и весь товар у него отбирали. Для этого у Приама был десяток быстроходных судов, которые, словно ястребы, набрасывались на жертву из-за мыса Сигей и наказывали тех, кто старался проскочить незамеченным. Тут и подумаешь: а может, вовсе и не из-за золотого яблока Эриды ахейцы объявили войну троянцам?

Сегодня археологами установлено, что разрушенных и спаленных городов под названием Троя было не меньше десятка. Мы с вами займемся седьмым по счету, [15]а именно той Троей, где царствовали Приам и Гекуба, [16]а население было смешанным, состоявшим из троянцев, илийцев и дарданцев.

У Приама и Гекубы было с полсотни сыновей и дочерей. Гимназистом я всегда думал: интересно, что творилось у них дома во время обеда, когда вся эта орава собиралась за столом? Детки поднимали галдеж, а папочка требовал отчета у мамы:

– Слушай, Гекуба, сколько их у нас?

– Полсотни.

– Ну, что ж… Только больше не надо! Понятно, что все они не могли быть детьми одной матери хотя бы потому, что у бедняги просто физически не хватило бы времени нарожать их столько. Если верить Гомеру, Гекуба произвела на свет лишь девятнадцать отпрысков (из них наиболее известны Гектор, Деифоб, Кассандра, Полидор, Троил, Парис и Поликсена), кроме того, у Приама был самый старший сын от умершей Арисбы – Эсак и еще тридцать детей «второго сорта», рожденных ему наложницами и случайными женщинами. Говорили, что Эсак унаследовал от деда по материнской линии способность предсказывать будущее. У него нередко случались также припадки эпилепсии, из-за чего его считали буйным помешанным.

Однажды ночью Гекуба проснулась вся в холодном поту. Ей приснился страшный сон.

– Приам…

– …?

– Приам…

– Ну что тебе? – пробормотал, просыпаясь, царь Трои.

– Приам, я видела сон.

– Какой сон?

– Ужасный!

– Ладно, утром расскажешь.

– Нет, я хочу рассказать сейчас же! – настаивала Гекуба. – Он такой жуткий, что до утра мне не дотерпеть.

– А который час? – спросил Приам в тщетной надежде отвлечь ее внимание.

– Послушай, лежу я в постели со схватками, – продолжала Гекуба взволнованно, – а рядом стоят повитуха и самые близкие няньки. Время идет, схватки становятся все нестерпимее, все мучительнее, но почему-то они не такие, как обычно… а совсем другие.

– Как это понять – другие?

– Ну такие, – пояснила Гекуба, – как если бы у меня внутри ворочались раскаленные головешки. Потом вдруг мой живот разверзся, и из него вывалилась груда пылающих поленьев, в которых кишели змеи. Несколько искр упало на пол, и огонь стал лизать стены. Тут я увидела, как сторукая эриния подхватила пламя и разнесла его по всему городу, и леса вокруг горы Иды запылали, словно огромный факел.

В те времена увидеть во сне эриний считалось дурным предзнаменованием: по традиции, эриний изображали с песьими головами, с крыльями, как у летучих мышей, со змеевидными волосами и с хлыстом в правой руке. Звали их: Мегера, Алекто и Писифона, то есть Злоба, Безумие и Месть. Главным занятием эриний было пробуждать совесть у убийц. [17]Добившись их раскаяния, чудовища превращались в прекрасных эвменид.

Встревоженный сном жены, Приам созвал на совет самых известных в Троянском царстве прорицателей, среди которых были двое его собственных детей – уже упомянутый Эсак и угрюмая красавица Кассандра. Ясновидящие собрались в спальне Гекубы и стали разглядывать ее новорожденного сыночка – слабенького Париса.

Эсак долго думал (почему – неизвестно, ведь сон и так был яснее ясного), затем ткнул пальцем в малыша и зловещим басом изрек свой приговор:

– Он должен умереть!

– Что?!

– Выбирай: или он, или Троя!

– Что значит «или он, или Троя»? – переспросил Приам, соображавший, надо признать, туговато.

– Отец, заклинаю тебя! – воскликнул Эсак, падая на пол и дрыгая ногами. – Если ты не хочешь, чтобы наш чудесный город сгинул в огне, если ты не хочешь, чтобы твои дочери стали добычей врагов-насильников, а твоих сыновей, павших на поле боя, пожрали псы, немедленно убей этого ребенка и еще убей всех троянок, разрешившихся от бремени сегодня до захода солнца, вместе с их младенцами!