Лючано Де Крешенцо - Елена, любовь моя, Елена!

– Это еще почему? – спросил Зевс, удивленный тем, что кто-то посмел ему перечить. – Насколько я знаю, она самая обольстительная из дочерей Нерея!

– Может, и обольстительная, – ответила Фемида, – да только над ней довлеет пророчество мойр.

– Мойры! Мойры! – разворчался Зевс. – Между прочим, эти распроклятые мойры тоже мои дочери. Но все равно я их не выношу! Предсказывают всякие ужасы и накликают великие беды! – Потом озабоченно спросил: – А что, собственно, говорят мойры?

– Что первенец Фетиды будет могущественнее отца. Ну, а теперь действуй, если у тебя достанет смелости.

Напуганный перспективой произвести на свет будущего претендента на олимпийский трон, Зевс не только унял свою страсть, но вообще запретил нимфе вступать в связь с любым богом. А под конец подсунул ей в качестве мужа простого смертного по имени Пелей, на совести которого было несколько преступлений, совершенных им в собственной семье. [13]Фетида сразу же воспротивилась этому.

– Почему это у меня, бессмертной нимфы, одной из пятидесяти дочерей Нерея, муж должен быть смертным? – возмущалась она на всех перекрестках. Но тщетно: в те времена женщины и даже богини никакого веса не имели, а тут еще речь шла о воле самого Зевса. Что же касается согласия избранницы, то если какой-нибудь мужчина решал овладеть ею, он, не долго думая, приходил к бедняге домой и так или иначе, но своего добивался.

Пелей был не хуже и не лучше других: спрятался вблизи морского грота, где каждый день отдыхала нимфа, и стал ждать. Через полчасика он увидел, как Фетида подплыла к берегу верхом на дельфине – совершенно голая и с развевающимися на ветру волосами (потрясающее, наверно, было зрелище!). Но герой не шелохнулся: лишь дождавшись, когда нимфа уснет, этот отъявленный негодяй набросился на нее. Борьба была нешуточная. Фетида, извиваясь в лапах злодея, оборачивалась огнем, водой, львом, змеей, даже каракатицей. В этом последнем обличье она обдала Пелея с головы до ног чернилами, но нашему герою было все равно; каракатица так каракатица! И Пелей овладел ею (как он умудрился это сделать, ума не приложу). Так уж вышло, что, вырываясь от Пелея, царапая и кусая его, Фетида через несколько часов сама загорелась желанием и затихла в его объятиях, страстно отвечая на поцелуи. Сцена с Пелеем, мокрым от морской воды, пота и крови, обожженным, испачканным чернилами каракатицы и тем не менее пробудившим пламенную страсть в Фетиде, – одна из самых волнующих в нашей истории.

Свадьба была грандиозная. Пир устроили перед пещерой Хирона на горе Пелион при огромном стечении бивших копытами кентавров. Главные боги восседали на двенадцати изукрашенных алмазами тронах, а Ганимед без устали обходил всех, наполняя кубки нектаром. Музы пели, Пан играл на волынке, Орфей – на лире, Аполлон – на кифаре, сорок девять сестер Фетиды – нереиды – затеяли хоровод и осыпали гостей розами и лилиями, а над их головами кружили тысячи голубей. Сама супруга громовержца Гера держала в руке свадебный факел. Затем вестница Зевса Ирида ввела богов в пещеру, где они продефилировали перед новобрачными со своими дарами: Афина принесла копье, наконечник которого был выкован самим Гефестом, а древко сделано из ясеня, срубленного Хироном; Посейдон вошел, держа под уздцы двух бессмертных коней – Балия и Ксанфа (один из них был наделен даром речи); Дионис одарил новобрачных темно-красной жидкостью, которой никому и никогда еще не доводилось пробовать (впоследствии ее назвали «вином»).

По примеру авторов светских хроник мне следовало бы перечислить всех гостей. Кроме названных, там были Артемида со своим луком, Гестия с неизменной траурной вуалью на голове, вездесущий Зевс, мудрая Фемида, Деметра с дочерью Персефоной, Хирон в качестве шафера со стороны жениха и его жена Харикло, Амфитрита, Гермес с матерью, Гефест под руку с Афродитой, Арес с сыновьями – Блеском, Пламенем, Шумом и Ужасом и дочерью, кровожадной Энио, Нерей и Дорида – родители невесты, старик Хронос с женой Реей, а также три хариты: Аглая-Сияющая, Евфросина-Благомыслящая и Талия-Цветущая, отсутствие которых все сочли бы дурным предзнаменованием…

Там можно было увидеть и некоторых смертных, например, Теламона, Кадма и Тесея. Приносим извинения, если кого-то забыли—слишком уж много гостей набралось.

Все ели, пили, мирно беседовали, как вдруг в глубине пещеры показалась богиня раздоров Эрида. Гости так и оцепенели, музыка смолкла, а нереиды перестали танцевать. Эрида же, ни слова не говоря и ни на кого не глядя, пересекла поляну, подошла к главному столу и бросила на него золотое яблоко. Оно покатилось среди блюд с яствами и, опрокинув несколько кубков с нектаром, застыло перед новобрачными. Пелей взял яблоко и прочитал вычеканенное на нем слово: «Calliste», что означает «прекраснейшей». Он не знал, как быть с яблоком, и растерянно озирался по сторонам, однако быстро сообразив, что такой штукой можно и обжечься, передал его Зевсу.