Лючано Де Крешенцо - Елена, любовь моя, Елена!

Между тем на противоположном конце стола уже разгорелся спор между Афродитой и Афиной. Кто из них прекраснее? Кому должно достаться яблоко? Зевс внимательно оглядел всех' присутствующих богинь: не зря ведь он считался знатоком по этой части и не хотел попасть впросак. Прелестниц на пиру было много, но когда его взгляд упал на Афродиту, сомнения рассеялись: конечно же, самой красивой была она. Зевс уже был готов отдать яблоко ей, но под взглядом Геры так и застыл с поднятой рукой.

– Ну, решай же, отец! – торопил его Гермес, видя замешательство Зевса. – Кто, по-твоему, всех красивей у нас па Олимпе?

Гефест подошел к Зевсу и, делая вид, будто подливает в кубок нектар, прошептал ему на ухо:

– На твоем месте я бы, не раздумывая, выбрал Афродиту. Не потому, что она моя жена, нет, ни в коем случае! Просто совершенно очевидно, что она прекрасней всех: посмотри сам и скажи, неужели тебе не хочется сию минуту возлечь с ней?

– Еще как хочется! – признался Зевс (и это была чистая правда). – Я бы с радостью вручил яблоко ей. Но что скажет моя супруга? Решение еще не объявлено, а она уже готова испепелить меня взором.

Между тем гости принялись оживленно обсуждать вопрос: кто прекраснее всех и вообще, что такое красота? Физический дар или дар духовный? Большинство присутствовавших высказывалось в пользу Афродиты.

– Она, конечно, глуповата, спорить не буду, – говорил один, – но что до красоты, то тут и сомнений никаких быть не может: прекраснейшая – она!

– А я за Афину! – твердил другой. – Невозможно же заниматься любовью двадцать четыре часа в сутки. Когда-нибудь и перерыв приходится делать, и тогда, естественно, возникает потребность в общении. Но о чем разговаривать с Афродитой? О благовониях? О косметике? О шелковых тряпках? С Афиной же можно говорить о чем угодно. Афина – самая умная из богинь.

– Здесь ума не требуется, – возражал третий. – На яблоке что написано? Там написано: «прекраснейшей», а не «умнейшей». И потому яблоко должно быть вручено самой красивой. Остается только решить, какая из наших богинь действительно красивее всех. По мне, так Афродита слишком уж худа: признаться, я предпочел бы ей лилейнорукую Геру. Она… ну, как бы это сказать… вся такая пышная, такая цветущая, в общем, женщина что надо.

По выражению лица Зевса было заметно, что он не знает, как выйти из тупика, в который загнала его богиня раздоров. Не осмеливаясь обернуться, он затылком чувствовал грозный взгляд жены.

– Не встревай в это дело, – шепнула ему на ухо Фемида, – поручи его какому-нибудь смертному: пусть все неприятности падут на его голову.

Совет ее пришелся как нельзя более кстати: царь богов поднялся с трона и, кашлянув, чтобы прочистить горло, изрек:

– Дорогие мои богини, я старею и в женщинах стал разбираться хуже. На мой взгляд, вы все одинаково красивы, и мне хотелось бы иметь не одно, а тысячу золотых яблок, чтобы одарить каждую, как вы того и заслуживаете. Но три из вас, по-моему, все же превосходят по красоте всех остальных. Это Гера, Афина и Афродита. Теперь мне надо сделать окончательный выбор и установить, кто из названных богинь – прекраснейшая. Но, поскольку я – муж первой из них и отец второй и третьей, меня могут упрекнуть в необъективности, и потому я решил призвать в судьи кого-нибудь со стороны, то есть не из нашего круга. Скажем, одного из смертных.

Гости за столами возроптали. Каждый задавался вопросом: может ли смертный судить богинь? И что должен будет испытать этот бедняга, когда перед ним вдруг предстанут три богини с Олимпа? Не ослепнет ли он от такого блеска?

Чтобы восстановить тишину и продолжить выступление, Зевсу пришлось дважды стукнуть своим скипетром по столу.

– Умолкните вы, боги, – воскликнул он, – и выслушайте мою волю. Избранного мною смертного зовут Парисом. Это один из сыновей Приама и Гекубы. Он еще не знает, что в его жилах течет царская кровь, и считает себя жалким пастухом. Живет Парис на горе Иде – там, на другом берегу моря. Завтра Гермес покажет ему богинь, и пусть он решит, которая из них достойна яблока. А теперь выпьем за здоровье молодых!

в начале которой рассказывается о страшном сне, привидившемся царице Трои Гекубе, а также о суде Париса и похищении Елены.

«Кто на Олимпе прекраснейшая, пусть решает Парис, сын Приама», – изрек Зевс. С этого момента на троянцев и посыпались беды. Но начнем все с начала, с рождения Париса.