Жанна Монтегю - Наваждение

– Возможно, так оно и есть, – отвечал Уоллер, хотя за время их непродолжительного визита во время похорон успел прийти к убеждению, что вряд ли у викария водились деньги и что будущее Кэтрин весьма туманно. А перебросившись с миссис Даулинг парой слов, он окончательно уверился в этом. Хотя экономка не сказала ничего лишнего, Уоллер оказался довольно проницательным.

Седрик наполнил легкие ароматным дымом и задумчиво нахмурился.

– Но она ни словом не обмолвилась ни о чем подобном, Уоллер. Нет, скорее всего какой-то лондонский стряпчий просто старается заманить ее к себе. Уверяет, что у него есть дело крайней важности и все такое.

– Несомненно, сэр, – отвечал Уоллер, бросив взгляд на малахитовые часы, обрамленные парой бронзовых рыцарей, водруженные в самый центр каминной полки. Его хозяину пришло время заняться своим туалетом, и все остальные заботы откладывались в сторону. – Наполнить вам ванну, сэр? – предложил он.

– Да, да, – Седрик швырнул сигарету в огонь, поднялся с кресла, зевнул и потянулся так, что хрустнули кости. – Упакуй саквояж и вели Джаппу приготовить карету. Мы сейчас же отправляемся в Сомерсет.

– Леди Геррик ожидает вас к ланчу, сэр.

– К черту леди Геррик!

– Истинно так, сэр.

На исходе дня карета лорда Седрика вкатилась в ворота дома викария. Прекрасные лошади из его конюшни без труда покрыли расстояние в сорок миль, не требуя подмены на почтовых станциях.

Едва миновав широкие бульвары и людные улицы возле моста Клифтона, Седрик распахнул окошко и невольно задумался о тех, кто жирел и наживался на горе и унижениях других людей, кто строил особняки буквально на костях чернокожих. Кое-кто из его круга занимался этим ремеслом и теперь извлекая огромные прибыли из торговли сахаром и табаком, но потомки этих дельцов старались не вспоминать об источнике своего богатства и вовсю занимались благотворительностью, учреждая школы, дома для сирот, колледжи и публичные библиотеки, дававшие множество рабочих мест трудовому люду Бристоля, а им самим – новые звания и титулы.

«Уилберфорс положил этому конец, – подумал Седрик, откинув голову на подголовник и почти засыпая. – Уилберфорс и Гражданская война в Штатах. Освобождение рабов? Какая ерунда! Бедняги по-прежнему остаются рабами, и слава Богу, что я не родился одним из них».

Он уже спал, когда карета покатилась по Парк-стрит и принялась петлять среди доков, фабрик и складов, служивших источником средств для того экстравагантного образа жизни, который он вел. Пробираясь между повозками, фургонами, наемными экипажами и изящными каретами, Джапп, возвышавшийся на козлах подобно ведущему бой адмиралу флота, повелительными окриками и ударами хлыста расчищал лошадям дорогу, ведущую к Бедминстерскому аббатству и источнику.

– Мы на месте, сэр. – Мягкий голос Уоллера, прозвучавший над самым ухом лорда Седрика, разбудил его через несколько часов. Дверь кареты была уже распахнута, а металлическая подножка предупредительно опущена.

Не успел Седрик прийти в себя, как на пороге кухни появилась Кэтрин. Замерев на мгновение, она бросилась ему навстречу:

– Дядя Седрик! Вы приехали. А я даже не была уверена, что вы еще в Англии. Я и не ожидала – хотя вы написали мне…

– Лучше всего было явиться самому, моя милая. – И, с улыбкой взглянув на нее, он невольно отметил, что хорошие портные без всякого труда выявят все ее скрытые совершенства, какой бы усталой она сейчас ни казалась.

– Входите, входите, – приглашала она. – Ох, право же, миссис Даулинг упадет в обморок. Знаете, ваши приезды для нее все равно что визиты особ королевской крови!

Кэтрин подхватила его под руку и увлекла в дом, в то время как Уоллер занимался багажом, а Джапп с помощью Кларка распрягал лошадей. Седрик окинул взглядом неуклюжий дом красного кирпича с готическими окнами, покрытой шифером покатой крышей и входной дверью, смутно напоминавшей арку, описанную в Экклезиасте. Выполненные довольно коряво резные украшения на ней давно облупились и молили о слое свежей краски.

Ветерок играл в кронах деревьев, лучи заходящего солнца падали на далекие вершины Мендипских гор, заливая их алой краской. Седрик невольно поежился в своем теплом пальто, ощутив холодное дыхание гор. Даже в тот свой летний приезд, когда они с Джоном верхами ездили в Придди осматривать руины римской крепости, Седрик не поборол своей неприязни к Мендипам. Слушая восторженные рассказы друга об огромных пещерах, вырубленных в монолитной скале древними сборщиками меда, или о непроницаемо-черном озере, прослывшем бездонным, Седрик не изменил своего мнения. И уж конечно, его не приводили в восторг гадюки, гревшиеся на залитых солнечным светом валунах. Эти места подходили мальчишествующему Джону, который, утратив Дебору, стал мечтателем и домоседом, добровольно затворившимся в физическом пространстве своего кабинета и духовных рамках религиозного подвижничества. Но это место никак не подходило юной девушке, волею судеб оставшейся одной.