Барбара Мецгер - Навеки твой

– Знаю. Я надеялся, что ты знать не будешь.

– Я не понимаю, папа.

– Я на это и не рассчитываю. Я постараюсь объяснить, но, боюсь, я сам этого до конца не понимаю.

Рекс торжественно кивнул:

– Это правда.

– Я всегда говорю тебе правду. Если только мы не играем в игры, как с кличкой лошади. – Когда мальчик выжидательно уставился на отца, граф прочистил горло и продолжил: – Не каждый может отличить ложь от правды. Только немногие счастливцы.

– Ты хочешь сказать, что я могу рассказать викарию, что Тимми хотел украсть яблоки, и мистер Анселм мне поверит?

– Нет, я не это хочу сказать. Совсем не это. Ты не должен лгать, даже если об этом никто не узнает. У тебя есть дар, и ты должен обращаться с ним благородно.

– Как с лошадью?

– Да. Ты ведь должен беспокоиться о ней и не обращаться с ней плохо. Ты должен уважать свой дар.

– Я не знаю, хочу ли я его, папа.

– Боюсь, у тебя нет выбора. Этот дар веками передается в роду Ройсов по мужской линии. Теперь, кажется, пришла твоя очередь.

Рекс на мгновение задумался.

– А другие так не могут?

– Нет, и ты не должен рассказывать о своем даре, поскольку тебя сочтут… странным. – Насколько странным, граф не стал уточнять. Он умолчал о том, как способность видеть правду пугает одних и ужасает других, включая жену лорда Ройса, мать Рекса. Но он должен заставить мальчика понять. – Одного из наших предков, сэра Ройстона, повесили как колдуна.

Синие глаза Рекса округлились, он думал о Мерлине, волшебстве, сказочных существах.

– Ты хочешь сказать, что я могу превратить Тимми Бердока в жабу?

– Нет. Я имею в виду, что способность сэра Ройстона распознавать правду была настолько удивительна, он так отличался от других, что решили, будто он посланник дьявола. Разумеется, это не так. Такой дар, – если это дар, в чем граф никогда не был уверен, – мог прийти только с небес. Сын сэра Ройстона и все его потомки были более осторожны. Они стали судьями, послами, королевскими советниками, занимали посты, где знание правды было ценно, но никогда не раскрывали своего таланта. – Предки разбогатели и получили титулы за службу стране, их уважали за чувство чести. – Люди восхищались их мудростью.

– Как тобой, папа? Мать Дэниела говорит, что ты самый лучший, самый справедливый судья во всей Англии.

Граф рассмеялся.

– Мать Дэниела – моя родная сестра. Ты не должен доверять ее преувеличениям.

– Нет, это правда, – покачал головой Рекс. – Я же это знаю, помнишь?

– А если я скажу, что ты лучший сын во всем мире, ты мне поверишь?

– Конечно, это чистая правда, – открыв в улыбке щербатый рот, ответил мальчик, и отец снова обнял его.

– Ты должен научиться с осторожностью относиться к правде, – сказал граф. – Порой люди верят в то, что говорят. Конечно, твоя тетя Кора верит, что я необычайно мудрый, однако это не обязательно истина.

– Это правда, – настаивал Рекс.

– Спасибо, мой мальчик. Но семьи других судей считают самыми мудрыми своих родственников, так же как каждый патриот верит, что его страна самая прекрасная, а каждый верующий думает, что именно его религия. – единственная дорожка к небесам. Правда не всегда черно-белая.

– Конечно, нет, она синяя.

– Не понял. Правда синяя?

Мальчик замялся.

– Я так и сказал. Разве ты этого не знаешь, папа? Разве ты не видишь?

– Ты хочешь сказать, что правда… для тебя имеет цвет?

– Конечно. Когда кто-то лжет – это красное. Когда человек думает, что говорит правду, я вижу желтое. Викарий Анселм говорит много желтого. А когда он говорит матери миссис Анселм, что она желанный гость в его доме, – это большая жирная красная ложь. Иногда слова похожи на радугу, потому что люди не знают наверняка, но надеются, я так думаю. Иногда их слова грязного цвета, когда они смущены. Разве ты не видишь цвета, когда люди говорят?

– Нет, не вижу. Я слышу правду как чистую ноту. Ложь дребезжит, как расстроенное фортепиано или треснувший колокол. Мой отец говорил, что у него всегда начиналась головная боль, когда лгали, а его отец отличал правду по запаху. У одного из наших предков от правды и лжи делался жар или озноб, у другого гудело в ухе. Видишь, дар проявляется у всех по-разному. Но, насколько мне известно, никто из Ройсов не видел цвета. Так что твой дар особенный, тебе повезло.

Граф сомневался, что его сын действительно удачлив, и, зная, что мальчик может ощутить его неуверенность, объяснил:

– Иногда даже самый замечательный из даров приносит неудобства. Что, если твоя кобыла Полночь убежит в грозу или перегрызет ворота загона? Что, если твой старый пони загрустит, когда ты будешь ездить на лошади? Так что знать правду не всегда удобно.