Бертрис Смолл - По велению короля

– Но я буду обесчещен и стану посмешищем всей Европы! – запротестовал Яков Стюарт. – Кроме того, ты знаешь о моем даре. Говорю тебе, меня не убьют.

Педро де Айала кивнул:

– Я уважаю тот странный инстинкт, которым вы, похоже, обладаете, друг мой. Но не позволяйте ему сбить вас с толку. Что, если это не инстинкт, а некий дьяволенок, желающий ввергнуть Шотландию в хаос, заставив вас поверить, что вы непобедимы?!

– Но я доверяю этим инстинктам, Педро. Всю жизнь я следовал им, – не уступал король.

– Я не буду оспаривать их ценность, но вы не должны драться с графом Сурреем, – спокойно возразил посол.

– Но как сделать это, не опозорив себя и Шотландию, друг мой?

– Согласен, это нелегко, но все возможно. С вашего разрешения, я продиктую письмо англичанину. Вы будете стоять рядом и слышать каждое мое слово. Если вам будет угодно, сможете изменить фразу или слово.

Понимая правоту друга, Яков Стюарт хоть и с неохотой, но вызвал личного секретаря.

– Запиши все, что скажет господин посол, – велел он.

– «Его сиятельству, Эдварду, графу Суррею, – начал диктовать Педро, – с приветствием от его величества Якова Стюарта, волею Господней помазанника Божьего, короля Шотландии. С великим нежеланием я вынужден отозвать свой благородный вызов на поединок. Мне было указано, что король не может сражаться с английским графом, человеком ниже его по положению и рождению. Граф может умереть, и его смерть мало чем повлияет на судьбу его страны, поскольку монарх останется на троне. Но смерть короля станет несчастьем для королевства, моих лордов и особенно для моего народа».

Де Айала взглянул на Якова.

– Продолжай, – кивнул король.

– «Приношу вам извинения за то, что беру обратно свой вызов, который вы так храбро приняли», – заключил де Айала. – Ну, ваше величество, надеюсь, вы одобрили мое послание?

– Я хочу кое-что добавить, – объявил король. – Пишите: «Обещаю вам, милорд, что в иной день, в некоем отдаленном году, когда у меня появится законный наследник, я, с вашего согласия, повторю свой вызов».

– Весьма великодушно, – согласился Айала, хотя втайне считал подобное дополнение совершенно ненужным. Однако он понимал, что Якову Стюарту нужно утешить раненую гордость, и, честно говоря, ничего плохого в его словах не было.

Когда письмо было скопировано, подписано, запечатано и отослано, король попросил оставить его одного. Его графы и лорды были так счастливы, что не стали спорить. Де Айала один понимал, как смущен и сконфужен Яков. Как угнетен тем, что ему пришлось сделать. Интуиция, никогда не подводившая короля, на этот раз подсказывала, что если бы поединок состоялся, тело графа Суррея отвезли бы домой и похоронили с почестями. И теперь Яков Стюарт точно знал, что, поддавшись на уговоры де Айалы, подписал себе смертный приговор. Они с графом встретятся еще раз, и этот день будет последним в его жизни.

Король распустил приграничных лордов и вернулся в Эдинбург с маленьким войском и своими лордами. Конал Брюс и Дункан отправились в Даффдур, где их с радостью встретили жены. Англичане не перешли границу, чтобы погнаться за шотландцами: зима была на носу, а граф Суррей не позаботился запастись провизией. Поэтому и они разъехались по домам. Приехавший Херкьюлиз Хепберн рассказал, что в разоренном замке Эйтон было подписано перемирие с англичанами на будущие семь лет. Король не получил спорный город Берик. Но в договоре детально описывались права мирового суда для людей, живущих по обе стороны границы. Оба короля, очевидно, пытались навести порядок в своих приграничных владениях.

– И наш король, – добавил Хепберн, – согласился прекратить всякую помощь претенденту. Отныне он будет называться не королем Ричардом Четвертым, а герцогом Йорком. И мы не выдадим его ни королю Генриху, никому иному. Могу сказать, что в Хантли все счастливы, а особенно Кэтрин Гордон.

– Мой кузен делает все, лишь бы не признавать свою ошибку, – язвительно заметила Адэр.

– Перестань, женщина, – велел Конал.

– Но ты еще не все выложил, верно? – спросила Эллен, уютно устроившаяся на коленях мужа.

– Да, – кивнул Хепберн. – Король предложил герцогу титул шотландского графа вместе с небольшим поместьем и доходом, если тот откажется от претензий на английский трон и все английские титулы. Глупец, разумеется, противится что есть сил, но Гордоны пытаются убедить его принять предложение, ради своей дочери. Она снова беременна, а ведь ее первенца трудно будет назвать крепким парнем.