Филиппа Грегори - Три сестры, три королевы

Екатерина Арроганская аплодирует и благодарно кланяется отцу за такой тонкий подарок. А я так злюсь на то, что мне не позволили принять участие в этом представлении, что даже не могу заставить себя улыбнуться. Я ловлю на себе ее взгляд и преисполняюсь уверенностью в том, что она дразнит меня вниманием, которым одаривает ее мой отец. Она в центре всех событий, и эта мысль мне ужасно неприятна.

Затем настала очередь Артура. Он танцует с одной из фрейлин нашей матери, а после них мы с Гарри выходим, чтобы исполнить гальярд. Это живой, быстрый танец, с ритмом, чем-то напоминающим деревенскую джигу. Музыканты берут хороший темп, мы с Гарри составляем прекрасную пару и успели достаточно порепетировать. Мы не допускаем ни одной ошибки, и лучше нас никто не мог исполнить этого танца. Но в один прекрасный момент, когда я кружилась на месте с раскрытыми руками и приподнявшийся в танце край юбки открывал взглядам щиколотки, Гарри решил отскочить в сторону, чтобы сбросить свой громоздкий жакет и вернуться ко мне в одной развевающейся льняной рубахе. Отец и мать аплодируют ему, и он сам так светится мальчишеским азартом, что все внимание зрителей достается ему и в зале раздаются громкие похвалы в его адрес. Я не теряю улыбки, но ничего не могу сделать с переполняющей меня злостью, и когда мы соединяем руки в танце, я изо всех сил щиплю его за ладонь. Конечно же, я не удивлена тем, что он снова оказался в центре внимания, я ждала, что он выкинет что-нибудь в этом роде. Он и так с трудом протерпел весь день в тени своего старшего брата, Артура. Он сопровождал Екатерину к алтарю, но там был вынужден отдать ее другому и отступить в сторону, чтобы самому быть преданным забвению. А теперь, получив возможность выйти на середину зала после сдержанного выступления Артура, он сделал все, чтобы блеснуть. Если бы я могла наступить ему на ногу, то непременно сделала бы это, но потом поймала взгляд Артура, который мне заговорщицки подмигнул. Нам обоим пришла в голову одна и та же мысль: «Гарри всегда все сходит с рук, и всем, кроме матери и отца, уже давно понятно, что их младший сын избалован до неприличия».

Танец заканчивается, мы с Гарри кланяемся, рука в руке, и я знаю, что мы выглядим прелестно, как и всегда. Я бросаю взгляд на шотландских лордов, которые смотрят на меня очень внимательно. Ну, хоть им нет никакого дела до Гарри. Среди гостей из Шотландии был Джеймс Гамильтон, родственник короля, и ему должно быть приятно убедиться воочию, что я буду веселой королевой и достойной парой для его брата, короля Якова, который любит пиры и танцы. Я замечаю, как лорды быстро обмениваются репликами, и меня переполняет уверенность в том, что следующая свадьба, на которой определится моя судьба, будет уже совсем скоро. И я не позволю Гарри танцевать на ней и красть внимание гостей. А Екатерине придется убрать волосы под арселе, и это я буду стоять и приветствовать корабль с парусами из персикового шелка и благодарить танцоров.

Ни мне, ни Гарри не позволяют остаться до конца празднования и проводов принцессы в спальню с традиционным произнесением молитвы над супружеским ложем. Я считаю, что с нами напрасно обращаются как с детьми и что это несправедливо и оскорбительно. Бабушка отсылает нас в комнаты, и хоть я и смотрю на мать, ожидая, что она отправит Гарри и позволит мне остаться чуть дольше, она просто игнорирует мой взгляд и отворачивается. Бабушкино слово, как всегда, оказывается решающим, и все решения принимает она, мать же иногда раздает редкие послабления в наказании.

Мы раскланиваемся на прощание с королем, матерью и бабушкой и дорогим Артуром с его Екатериной Арроганской и отправляемся в свои комнаты, так медленно, как это возможно, не вызывая гнева старших. Мы покидаем ярко освещенные комнаты, залитые светом баснословно дорогих белых восковых свечей, в которых раздается музыка, и кажется, что она будет звучать всю ночь напролет.

– У меня будет точно такая же свадьба, – заявляет Гарри, когда мы поднимаемся по лестнице.

– До этого момента тебе придется подождать пару лет, – говорю я, только чтобы его позлить. – А вот я уже скоро выйду замуж.

Когда я возношу молитву перед своим аналоем, мне не удается ограничиться просьбами о долголетии и счастье Артура и напоминанием Всевышнему о том, что Тюдоры заслужили его милость и благосклонность, и я страстно молю о том, чтобы рассказы шотландских посланников сподвигли короля послать за мной не медля ни дня, потому что мне ужасно хочется свадебный праздник, такой же величественный и торжественный, как тот, с которого я вернулась, и такие же нарядные платья, как у Екатерины Арроганской. И туфли! У меня будут сотни пар туфель, непременно, и у всех будут вышитые носы и золотые ленты!