Марго Арнольд: Падший ангел

– Я не могу покинуть Спейхауз, – ответил он.

– Но почему? Что вас там удерживает?

– Хотя бы то, что там Каролина, – нерешительно ответил он, – и школа.

– Неужели из-за тупицы вроде Каролины и кучки деревенских придурков вы упустите возможность сделать что-то действительно важное? – горячо сказала я.

Джон поморщился, поскольку мысль о тупости Каролины всегда причиняла ему боль.

– Вы не понимаете, Элизабет, – мягко начал он. – Когда-то у меня действительно была миссия, но я не справился с ней. И теперь в наказание за это я обречен ждать того дня, когда Господь, решив, что я выстрадал достаточно, наконец призовет меня к себе.

– Но ведь это ужасно! – горячо воскликнула я. – Вы не можете сидеть сложа руки, вы обязаны попробовать еще раз!

И вновь он отрицательно покачал головой.

– Это бессмысленно, Элизабет. Мой огонь потух. Даже если бы я попытался, у меня все равно ничего не получилось бы. У меня не осталось больше сил. Вы – другое дело, вы – прирожденный борец. Вы боролись с жизнью, иногда даже против собственной воли, и вы до конца останетесь такой. А вот у меня все по-другому: когда я попробовал бороться и потерпел поражение, со мной все было кончено. Как бы то ни было, – подвел он итог, – теперь уже слишком поздно. Я уже указал Белль ту дорогу, которой ради спасения своей души ей следует идти. Для меня на этой дороге места нет.

Я была обезоружена и удивлена.

– Ради всего святого, о чем вы говорите?

– Я убедил ее войти в лоно католической церкви, – просто ответил Джон. – Наша церковь умирает, разлагаясь изнутри. Я не удивлюсь, если в течение следующей сотни лет она просто перестанет существовать в качестве духовной силы, разве что внутри нее произойдут какие-то революционные изменения. Что же касается католической церкви, то, несмотря на все, через что ей довелось пройти со времен Реформации, она сильна и продолжает расти. Именно она, в отличие от всех других церквей, может предоставить Белль необходимые ей покой и утешение.

– Не хотите же вы сказать, что она решила пойти в монашки? – сбивчиво выпалила я, потрясенная самой этой мыслью.

– Она будет жить в монастыре, – спокойно ответил он, – но, учитывая ее возраст и взгляды, о постриге речь не идет. Там она обретет покой и уверенность, в которых ей отказал мир. Она обретет счастье.

– Ну что ж, поздравляю, – насмешливо сказала я. – По крайней мере, вам удалось записать в свой актив хотя бы одну спасенную душу. Когда же вы начнете спасать мою?

– Что я могу сказать такое, что изменило бы ожидания, возлагаемые вами на небеса! – вспыхнул он. – И кто я такой, чтобы утверждать, что вы не правы!

Так со временем Белль оказалась в монастыре, где и умерла спустя десять лет, будучи окруженной святостью и твердо веря в милосердие Господне. Ее состояние, добытое столь болезненным и греховным путем, досталось церкви и было использовано на прославление Его имени. Джереми по достоинству оценил парадоксальность этой ситуации, но я была слишком рассержена из-за того, что он оказался прав относительно Джона, и не стала слушать его циничные философствования на эту тему.

Джон, как и хотел, прожил в Спейхаузе до конца своих дней. Однажды утром два года спустя мы нашли его мертвым в спальне. Я надеялась увидеть на его лице выражение счастья и торжества, подаренные ему небесами, к которым он так давно стремился, хотя бы в качестве знака утешения для тех, кто остался на этой земле. Но увы… Он был похож просто на уснувшего человека, не более того. Я молилась за то, чтобы ему не пришлось еще раз разочароваться.

Постепенно многое из того, что Джон отстаивал при жизни, наконец стало реальностью: рабство было отменено, правительство создало школы для бедняков, и было принято еще больше законов, призванных защитить неимущих. Великий билль о реформе 1832 года заставил усовершенствоваться церковную и светскую власти, несмотря на то яростное сопротивление, которое оказывал ему герцог Веллингтон. По мере того, как старел этот великий генерал, я все больше соглашалась с тем мнением, которое когда-то высказал по его поводу Крэн: он, возможно, хороший солдат, но до хорошего мужчины не дотягивает. Кроме того, этот человек слишком многое отнял у меня.

После свадьбы Каролины, которая оказалась даже пышнее и богаче, чем хотелось ей самой, и на которую собралась половина Оксфордшира, я в одиночестве вернулась в Доуэр-хауз. Я выполнила свою задачу и теперь могла готовиться к смерти.