Маргарет Пембертон - Цветок на ветру

– Это прозвище им дали миссионеры. Сами мятежники называют себя весьма возвышенно: «Кулак во имя справедливости и согласия».

Леди Гленкарти презрительно фыркнула.

– Они решительно возражают против западного обычая строить церкви со шпилями, – продолжал ничуть не смутившийся Уильям. – Их архитекторы избегают всего того, что не находится в согласии с Фэн-шуй, духами ветра и воды.

– Вздор! – возмутилась леди Гленкарти. – И из-за таких глупых предрассудков французский посланник готов сделать из нас идиотов в глазах местных жителей, послав в Тяньцзинь за отрядом военных кораблей!

– К сожалению, эти предрассудки не столько глупы, сколько опасны, – нахмурился Уильям Харленд. – «Боксеры» и их приверженцы считают, что именно присутствие европейцев в Китае стало причиной нынешней засухи. По их мнению, наше присутствие оскорбило духов ветра и воды и пока их не умилостивить, дождей не будет.

Тонкие губы леди Гленкарти брезгливо сжались.

– Правда, что они считают себя непобедимыми? – нервно спросила Летиция Харленд, поправляя вуаль тонкой рукой в сетчатой перчатке. – Леди Макдоналд утверждает, что духи героев, сделали мятежников бессмертными и что их нельзя убить.

Легкая улыбка тронула губы ее мужа.

– Не уверен, что даже «боксеры» настолько легковерны, дорогая. Будь это действительно так, более грозную военную силу трудно себе представить!

– Ничто не сможет превратить плохо обученных, безграмотных крестьян в грозную военную силу, – язвительно возразила леди Гленкарти.

Уильям вежливо промолчал, не желая еще больше раздражать собеседницу. Но слова леди Гленкарти его не убедили.

– Умоляю, найдите другую тему для разговора! Не стоит больше говорить о «боксерах», – попросила Летиция, зябко передернувшись. – При мысли о несчастных миссионерах в Чжили и Шаньси и о том, что им пришлось вынести, я чуть ли не теряю сознание. Не могу понять, почему императрица не вмешается? Она держит в руках жизнь и смерть своих подданных, разве не так?!

– Совершенно верно, Летиция, – кивнула леди Глен-карти, осторожно стряхивая пылинку с широких складок юбки. – Хотя я отказываюсь верить, что она вершит суд таким манером, как утверждают слухи.

Холодный озноб пробежал по спине Оливии. Сплетники клялись, что бывают дни, когда внутренний двор Запретного города [1]становится красным от крови. Что вдовствующая императрица Цыси не только велит казнить тех, кто имел несчастье ей не угодить, но и лично наблюдает за казнями. Оливия почему-то верила всему, что говорили о Цыси. Она лишь однажды встречалась с вдовствующей императрицей, но впечатление от этой встречи не скоро забудется.

Императрица неожиданно сделала широкий жест, пригласив дам из иностранных дипломатических посольств на чай в Зимний дворец и подарив каждой по дорогому кольцу. Оливия не слишком радовалась подарку: в глазах императрицы было нечто неприятное – некое выражение, не соответствующее уверениям в дружбе.

Она сидела на диване в окружении евнухов. Приземистая квадратная фигура, облаченная в жесткий желтый шелк… Темные гладкие волосы, разделенные прямым пробором, прикрывали уши и были закреплены на макушке длинной нефритовой шпилькой. Леди Гленкарти восторженно прошептала на ухо Оливии, что императрица напоминает их драгоценную королеву Викторию, но девушка, как ни старалась, не нашла ни малейшего сходства. Наоборот, по ее мнению, было нечто злобное, порочное в кукольно-неподвижной фигуре, в гротескно-длинных ногтях, заключенных в осыпанные драгоценными камнями специальные футляры. И как бы императрица ни старалась доказать обратное, Оливия не сомневалась, что та едва выносит весело щебечущих европейских дам.

Девушка облегченно вздохнула, когда аудиенция подошла к концу, дамы уселись в носилки и слуги понесли их из Запретного города по прямым пыльным улицам, ведущим в квартал иностранных посольств.

В Пекине, как и в других восточных городах, обычаи требовали, чтобы люди каждой профессии жили в отдельных кварталах. Ювелиры – на одной улице, серебряных дел мастера – на другой, седельники – на третьей. Прибывшим в Пекин дипломатам тоже отвели специальное место. Большие дома посольств располагались на просторном участке за высокой чугунной оградой. Всего одиннадцать, если не считать отеля, Русско-китайского банка, отделения компании «Джардин Матесон», непременного клуба и нескольких жилых домов. Все вместе занимало площадь примерно в три четверти квадратной мили.