Анита Миллз - Дикая роза

Энни была поражена, она не подозревала, что ее соплеменники находятся так близко. Однако это открытие вызвало лишь чувство горечи, так как у нее уже не оставалось сил, чтобы пройти пешком столько миль в такую ужасную погоду. Она смогла выжить эти три года, делая все возможное и невозможное, только потому, что надеялась каким-то образом найти Сюзанну и увезти ее домой, на свою ферму на Сан-Сабе. И вот теперь, хотя помощь так близко, всего в нескольких милях от стойбища, ей предстоит умереть, так и не узнав, что случилось с дочерью.

Все эти три года, почти каждую ночь, она вновь и вновь переживала тот кошмар, когда Ветвистый Дуб затащил ее в поросшую низким кустарником ложбину и, навалившись на нее обнаженным, дурно пахнущим телом, грубо овладел ею – и все это время Сюзанна громко звала ее. Она помнила до сих пор, как, опустив на ноги окровавленное платье и с трудом выбравшись из той преисподней, с ужасом узнала, что военный отряд разделился и ее дочь увезли: какой-то индеец выменял ее у Ветвистого Дуба на украденного коня. С тех пор Энни только и оставалось утешать себя мыслью, что раз тот неизвестный воин так много заплатил за Сюзанну, он не причинит ей зла, а значит, она жива и находится где-то на беспредельных просторах Страны команчей.

Хэп Уокер боялся, что не успеет. С самого утра стало холодать, и сейчас ледяной, завывающий ветер больно хлестал его по воспаленному лицу. Не в состоянии унять бьющую его дрожь, он поднял воротник своей куртки из бизоньей шкуры и, зябко поведя плечами, сгорбился, согнулся над лукой седла. Судя по виду тяжело нависшего серого неба, из Канзаса начинал дуть мощный «северянин», а когда этот страшный ветер расходится не на шутку, то спаси бог того, кто будет застигнут им на открытом месте.

Но это было еще не самое страшное. Хуже было то, что он, кажется, заболел. После трех дней, проведенных в седле, пульсирующая боль в ноге стала нестерпимо жгучей, а голова казалась невесомой, отчего его все время мутило. Он сейчас чувствовал себя даже хуже, чем летом, когда индейская пуля раздробила ему бедро.

Он вынужден был признать, что вел себя, как упрямый осел. Он хотел доказать и себе, и Аманде, что его еще нельзя окончательно списывать со счетов и что жизнь для него не закончилась в тот момент, когда из-за поврежденной ноги он был вынужден покинуть ряды техасских рейнджеров. Проведя почти половину из прожитых им тридцати семи лет в неустанной борьбе с индейцами и преступниками, он никак не мог примириться с отставкой, чувствуя себя, как старый боевой конь, которого раньше времени отправили заканчивать жизнь на пастбище. Долгие годы он считал, что ему нравилось бы заниматься сельским хозяйством где-нибудь на ферме или ранчо, но в конце концов открыл для себя, что ему просто на роду написано быть рейнджером. Он теперь точно знал, что никем другим быть не может.

Его мысли невольно перешли на Клея, и он представил, какой шум тот поднимет, когда, возвратившись домой, узнает о его отъезде. Но Аманда умела найти подход к Клею и укротить его, что когда-то немало удивило Хэпа. Да, этот необузданный голубоглазый мальчишка, найденный им четырнадцать лет назад в лагере команчей, понемногу утихомирился, женившись на этой девушке, владевшей полученной ею в наследство Ибаррой, и теперь даже изучал право в университете.

Как странно все в конце концов обернулось. Разве мог он подумать, когда стоял между этим пареньком и Бартоном и кричал: «Не стреляй! Он белый!», что мальчик станет для него чем-то вроде младшего брата. Он помнил тот день, словно это было вчера.

Мальчуган задал Хэпу массу хлопот, когда они возвращались в лагерь рейнджеров в Сан-Сабе, упираясь с таким остервенением, что приходилось с ним сражаться за каждый сантиметр пройденного пути. На плече Хэпа до сих пор еще оставался шрам в том месте, куда набросившийся на него мальчишка нанес удар ножом. Кончилось тем, что Хэпу пришлось связать его веревкой и погрузить, словно какой-нибудь тюк, на вьючного мула. Малыш исступленно ругался на языке команчей целых два дня кряду, пока в конце концов не потерял голос.

Но малец не давал ему покоя и после того, как они приехали. За то время, пока Хэп пытался разыскать каких-нибудь родственников мальчика, чтобы они забрали его к себе, тот умудрился сбежать от него семь или восемь раз, полный решимости вернуться в лоно своей команчской семьи или, вернее, того, что от нее осталось. Его индейское имя было Нахагкоа, или Одинокий Боец, но уже после второго побега рейнджеры стали в шутку называть его Одинокий Беглец, и это имя закрепилось за ним, но потом выяснилось, что на самом деле он был Клейтоном Макалестером, единственным из всей семьи, уцелевшим после одного из набегов команчей девять лет назад.