Колин Фолкнер: Сладостный обман

В памяти ее сразу же всплыли события минувшей ночи. Эллен едва не застонала от отчаяния и бессилия. Но она не собиралась сдаваться так просто и стала лихорадочно думать о побеге.

Она долго еще лежала, притворяясь спящей. За это время ей удалось лишь утвердиться в своей первоначальной догадке – она была на корабле, в каюте Ханта, а рядом с ней за столом сидел мужчина и ел жареного цыпленка. Последнее она определила по запаху.

Наконец Эллен решилась открыть глаза. Увидев перед собой спину Ханта и бобрик белых волос, она снова закрыла глаза.

В голове снова пронеслась мысль о побеге. «Как же мне убежать отсюда?» – думала Эллен, пытаясь подавить охвативший ее страх. Она не на шутку перепугалась, да и теперь ей было чего бояться – беззащитная, не имея никаких шансов на спасение, здесь, на корабле, она всецело принадлежала Ханту. Сознание своего трагического положения мешало Эллен думать. Корабль отплывал, об этом она догадалась по скрипу и ударам волн о борта.

«Куда мы плывем? – размышляла Эллен. – В Англию? Нет! Никогда!» – все внутри ее восставало против этой мысли. Эллен слишком хорошо понимала, что ее может ждать там, на родине. Она тихонько положила руки на живот и стала произносить про себя молитву. А что ей еще оставалось делать, чтобы спасти жизнь малышу? Только взывать к Богу.

«И все-таки я должна бежать отсюда. Хотя бы попытаться это сделать». Эллен не хотела, чтобы ее ребенок родился в Англии, она хотела дать ему жизнь здесь, в Мэриленде.

– О, моя гостья, как видно, проснулась, – прозвучал насмешливый голос Ханта.

Эллен сильнее зажмурила глаза, но затем, испугавшись своей трусости, смело посмотрела прямо в глаза Ханта:

– Отпустите меня сейчас же!

Скрестив ноги, Хант откинулся на спинку кресла и принялся рассматривать Эллен. На его физиономии играла пренебрежительная усмешка.

– Дорогая моя Каролина, – заговорил он, складывая на груди руки. – Ты, наверное, понимаешь, что я не могу освободить тебя. Тебе слишком многое известно, – он говорил с Эллен голосом доброго учителя, объясняющего несмышленому малышу прописные истины.

– Трус! – воскликнула Эллен, показывая свои связанные руки. – Ты связал женщину, – она презрительно скривила губы. – Ты меня боишься!

– О, прости меня. Я совсем забыл об этом. Да, конечно, держать тебя связанной уже не имеет смысла. Теперь ты никуда от меня не убежишь. Хотя в этом что-то есть, – он посмотрел на Эллен. – Овладеть тобой, когда ты связана… – он хмыкнул. – Полагаю, что это будет особенно приятно.

Эллен затрясло от негодования. «Так вот что он задумал! Насиловать меня!»

– Немедленно развяжите меня, – сказала она мягче.

– Ну, хорошо, – Хант вздохнул и, поднявшись, подошел к ней. Сев на край кровати, он взял ее за плечи и приподнял. Эллен начала отодвигаться от Ханта, как будто увидев перед собой привидение.

– Осторожнее, – он заботливо прикрыл ее голову. – Наверху тоже есть кровать. Ты можешь удариться об нее.

Оглядев Эллен, Хант стал развязывать ее. Сначала он освободил ее ноги, затем – руки.

– Признаться, ты меня порадовала своей сообразительностью, – Хант улыбнулся. – До этого даже и я бы не додумался – показать любовную записку вместо письма. Да, Каролина, ты заставила меня изрядно понервничать. Очень находчивая женщина. – Хант достал из кармана своего любимого хорька-альбиноса и принялся ласково поглаживать его. – Ты бы очень далеко пошла, Каролина, если бы выбрала нужное направление.

– У меня нет письма, повторяю вам, – спокойно сказала Эллен.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Я знаю, – кивнул Хант. – Сейчас его с тобой нет.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что, когда ты спала, я взял на себя смелость обыскать тебя, – Хант протянул руку и дотронулся до ее груди, ласкать которую имел право лишь один человек на свете – Кэвин. – Так что теперь я убежден, что ты говоришь правду.

– Я всегда говорила правду.

Хант вздохнул.

– Честно говоря, ты меня немного расстроила своей беременностью. Я полагал, что ты достаточно опытна, чтобы научиться беречь себя от подобных неприятностей, в которые попадает женщина из-за своей чрезмерной любви к наслаждениям.

– Давайте лучше поговорим о письме, – хмуро сказала Эллен. Она не хотела говорить с этим негодяем о своем ребенке. – Вы знаете, что письма у меня нет. Так что же дальше? Неужели вы не понимаете, что, не имея письма, я не представляю для вас никакой опасности?

– Ты уничтожила его, любовь моя?