Елена Арсеньева - Царственная блудница

На некоторое время судьба вроде бы улыбнулась Елисаветке, потому что юный император Петруша в тетушку свою влюбился почти до самозабвения... однако вот именно – всего лишь почти! Слишком ревнив и самодурен оказался мальчишка, а тут еще подсуетился Алексей Григорьевич Долгорукий, сменивший Меншикова в качестве «батюшки» Петра, и подсунул ему свою дочь Екатерину... Уже была объявлена свадьба и принесены поздравления, уже Елисавет, смирив гордость и гордыню, приседала перед будущей императрицею с потупленными глазами и чуть ли не ручку ей целовала, как вмешалась судьба, перетасовав все карты, которые сдала сначала участникам этой игры. Петр в одночасье умер, а всех Долгоруких, а средь прочих и государеву невесту Екатерину, новая царица Анна Иоанновна спровадила в ссылку или в тюрьму, где они и сгинули, кто надолго, кто и вовсе навеки.

И вот тут-то начались для Елисавет самые большие страхи, потому что Анна Иоанновна в племяннице видела главную угрозу своему благополучию как женщины – и как императрицы. Ее фаворит Бирон увлечен был рыжей царевной, посещал ее... якобы для того, чтобы за ней приглядывать: а не замышляет ли чего недоброго против правительницы?

Иногда государыня Анна Иоанновна возносила молитвы совершенно иного свойства.

– Господи, – твердила она, – окажи свою милость, вовлеки Елисаветку во грех, внуши ей злоумышление противу престола! Ведь тогда ее запросто можно сослать куда Макар телят не гонял! Ведь отправился туда по моему повелению ее не в меру заносчивый любовник Алексей Шубин. Уж слишком хорошо этот офицеришка помнил, что Елисаветка носит отчество Петровна и в ней, так сказать, горит искра Петра Великого! Слово-то какое! – сердито плевалась Анна Иоанновна и продолжала мечтать: – Или в монастырь бы ее!..

И все же Анна Иоанновна пока не поймала Бирона на горячем, к тому же Елисавет так старательно притворялась, будто она тише воды и ниже травы, что и сама в это поверила.

И горазда была на оправдания, ну дальше некуда! Вот совсем недавно нашли у регента ее хора, Ивана Петрова, загадочные и опасные бумаги: письмо о возведении на престол российской державы (кого – не указывалось) и отрывок какой-то пьесы о принцессе Лавре. Подвергнутый допросу регент уверял, что первая бумага – текст концерта, который исполнялся в день тезоименитства Анны Иоанновны, а пьеса (она была написана на украинском языке) предназначалась для домашней постановки.

Ответы были признаны убедительными, регента отпустили.

Вслед за тем заключили в тюрьму одну из прислужниц Елисавет по обвинению, что она дурно говорила о Бироне. После скорого следствия девушку били плетьми и заключили в монастырь.

– Сечь кнутом и заключать в монастырь следовало не прислужницу, а госпожу! – вскричала Анна Иоанновна, живо интересовавшаяся дознанием.

Но вот императрица отправилась к праотцам, однако положение Елисавет легче не стало. Анна Леопольдовна, воссевшая на трон, была, конечно, добродушна и глуповата, однако ее любовник Морис Линар, красавец, щеголь и, как бы между прочим, саксонский посланник, не раз и не два советовал избавиться от непристроенной царевны как можно скорей.

Анна Леопольдовна, аналогично своей предшественнице, начинала было возносить молитвы о жалконьком немецком либо датском герцогишке, однако Морис Линар с ней спорил что было сил.

– Да ее не просто замуж надо выдать! Ее надо арестовать! – настаивал Линар.

По счастью, Анна Леопольдовна была слишком поглощена своей страстью к обворожительному Морису и своим счастьем, чтобы сделать кого-то несчастным, и дальше пустых угроз дело пока не шло.

Но вполне могло пойти!

Елисавет трепетала от страха. А вместе с ней трепетали все, кто служил ей, кто был ей близок, кто не забывал о ее правах. Например, ее врач, поверенный всех тайн цесаревны Арман Лесток, коего, случись что, еще прежде госпожи поволокли бы в каземат. Неуютно чувствовал себя также французский посланник Иоахим Шетарди, который совсем недавно поселился в России. Он, конечно, даже не посмотрел бы в сторону столь безнадежной в политическом смысле особы, как Елисавет (даром что она была редкостная красотка, а он, как и положено истинному французу, норовил галантно заглянуть под всякую мимо идущую юбку), кабы однажды не случилось вот что.

Явился к Шетарди его добрый приятель, шведский посланник Нолькен, и между прочей болтовней сообщил интереснейшую новость:

– Хочу доверить вам важную тайну, друг мой. Я получил от своего правительства сто тысяч талеров и волен истратить их по своему усмотрению!