Сидони-Габриель Колетт: Неспелый колос

– Нельзя ли помягче, Вэнк? – улыбаясь взмолился он, когда девушка слишком порывисто и ловко выдернула руку. – За что ты так сердишься на меня?

Она закусила губы, потрескавшиеся от воды, и вновь запрыгала по утёсам, ощетинившимся острыми раковинами морских желудей. С ним-то самим что происходит? Смущённая, она не находила ответа. Сейчас он такой предупредительный, милый… и вот предложил ей руку, совсем как взрослой даме. Она медленно опустила сачок в расселину, где спокойная морская вода позволяла разглядеть водоросли, голотурий, «волков»-скорпен, казалось, состоящих из одной головы и плавников, чёрных крабов с красными полосками у края панциря, креветок… На блестящее зеркало воды упала тень Флипа.

– Да отодвинься же! Из-за тебя креветок не разглядеть, и потом, эта большая нора – моя.

Он не упорствовал, и она принялась ловить сама, орудуя сачком без должной осторожности и не так сноровисто, как бывало прежде. Десять, двадцать креветок успели увернуться, когда она слишком резко подсекала их сачком, и, забившись в недоступные щели, шевелили оттуда тонкими щупальцами, поддразнивая неуклюжую снасть…

– Флип! Флип, иди сюда! Тут полно креветок, и они никак не даются в руки!

Он приблизился и, наклонясь, заглянул в эту крошечную бездну, кишащую всякой живностью.

– Всё в порядке! Ты просто не умеешь…

– Всё я умею! – почти что взвизгнула Вэнк. – У меня только не хватает терпения.

Флип погрузил сачок в воду и застыл.

– Там, в расселине, – прошептала у него за плечом Вэнк, – такие чудные-чудные… видишь их рожки?

– Пустяки. Что за ними гоняться, сами придут.

– Ты так думаешь?

– Ну да. Смотри.

Она перегнулась через его плечо, и её волосы, словно короткое крыло врасплох схваченной птицы, забились у его щеки. Она отпрянула, потом в забытьи азарта снова склонилась к нему и вновь отшатнулась. Казалось, он ничего не заметил, но свободной рукой притянул к себе обнажённый, смуглый и шершавый от соли локоть девушки.

– Посмотри-ка, Вэнк. Вон подбирается превосходная дичь!

Рука Вэнк скользнула, как в браслете, в неплотно сжатых пальцах Флипа, и они сомкнулись на её запястье.

– Тебе её не поймать. Ну же, Флип, она уходит!

Чтобы не выпустить из виду креветку, Вэнк нагнулась ниже, и рука её снова проскользнула до локтя в его ладонь. В зеленоватой воде крупная креветка цвета серого агата уже касалась усиками обода сачка, теребила его щупальцами. Достаточно было одной ловкой подсечки, и… но юноша медлил, быть может, блаженствуя от того, как покорно замерла в его ладони её рука, как на мгновение прильнула к его плечу головка, пряди волос упали на лицо… впрочем, Вэнк тотчас отпрянула.

– Ну быстрей, Флип, сачок вверх!.. Ах, ушла! Почему ты дал ей уйти?

Флип перевёл дыхание, уронил на подружку полный тщеславия взгляд, в котором читалось ленивое удивление человека, которого чуть-чуть раздражает лёгкая победа. Он отпустил тонкую руку, уже не рвавшуюся на свободу, и с плеском прочертил сачком по спокойной глади:

– Да что ты! Она сейчас вернётся… Стоит только подождать…

Они плыли рядом: он – чуть более светлокожий, круглая голова облеплена смоляными волосами, она – сильнее пропечённая солнцем, как это свойственно блондинкам, с головкой, обёрнутой голубой косынкой. Всепоглощающее молчаливое блаженство этого ежедневного купания возвращало им умиротворение детства, которое переходный возраст грозил разрушить. Вэнк легла на спину и, словно маленький дельфин, пустила изо рта вверх фонтанчик воды. Туго завязанная косынка оставляла открытыми точёные розовые ушки, обычно упрятанные в волосах, и полоски белой кожи у висков, доступные солнечным лучам лишь во время купания. Она улыбнулась Флипу. В свете предполуденного солнца её нежно-голубые глаза отливали зеленью сверкающей воды. Её спутник внезапно нырнул и, схватив её за ступню, утащил под набегавшую волну. Оба изрядно нахлебались и вынырнули отплёвываясь, переводя дух, хохоча и словно позабыв: она – о своих пятнадцати годах и терзавшей её страсти к другу детства, а он – о внушавшем ему чувство превосходства шестнадцатилетии, о пренебрежительной мине недурного собой юнца и рано проявившемся чувстве собственника и повелителя.

– До той скалы! – рассекая воду, выкрикнул он. Но Вэнк не последовала за ним, она поплыла к ближнему пляжу.

– Ты уже уходишь?

Она рывком, словно скальп, содрала с головы косынку и встряхнула непокорными белокурыми прядями: