Джулия Энн Лонг - Соблазн и страсть

— Я часто посещаю бедняков, живущих у нас в городе, — отвечала Сабрина. — Наши прихожане собирают для них одежду и продукты, а потом все собранное раздается таким несчастным, как мистер Дьюберри и мистер Шамли. Хотя последний, надо признаться, пьет, — добавила Сабрина, едва заметно нахмурившись.

— Выходит, мистер Шамли — старый грешник? — Граф сокрушенно покачал головой, но глаза его смеялись.

Сабрина прекрасно знала, что Роуден и сам далеко не безгрешен, поэтому понимала, что на его вопросы следует отвечать крайне осмотрительно.

— Увы, милорд, пагубный порок сыграл с ним злую шутку. Мистер Шамли немного тронулся и считает себя королем Георгом.

За столом раздался дружный смех.

— По странному стечению обстоятельств недостаток ума присущ и его величеству, — с улыбкой заметил граф.

И на сей раз, он улыбнулся как-то по-особенному — улыбка чудесным образом преобразила его, и на какое-то мгновение Роуден стал необыкновенно привлекательным. Несколько секунд Сабрина смотрела на него в изумлении, затем, смутившись, опустила глаза.

— И как вам жизнь в Тинбюри? — спросил граф. — Нравится ли вам там?

Казалось, что его вопросам не будет конца, но не могла же она не отвечать на вопросы хозяина. Посмотрев Роудену прямо в лицо, Сабрина проговорила:

— Жизнь у нас спокойная и размеренная, на мой вкус — очень приятная. И я с удовольствием прожила бы там до конца своих дней, если бы не одна моя мечта. Христианский долг призывает меня помогать бедным и несчастным, поэтому я хочу отправиться в какую-нибудь далекую страну с миссионерской целью.

— Что ж, помогать ближним — это достойно похвалы, — заметил граф, потянувшись к своему бокалу.

— Да-да, миссионерство — это замечательно! — подхватил Уиндем и тут же ухмыльнулся.

Взглянув на подругу, Мэри одобрительно закивала, а вот синьора Ликари смотрела на девушку с насмешливым удивлением.

«Только сострадание, не осуждай ее», — напомнила себе Сабрина, которой очень не понравился насмешливый взгляд этой надменной красавицы.

А Уиндем вдруг рассмеялся и заявил:

— Мне тоже нужна помощь! В данный момент мне требуется изрядная порция свинины!

После обеда синьору Ликари попросили спеть — с подобной просьбой к ней с почтительнейшим видом обратился мистер Мамфри. Но знаменитая певица изящным движением приставила указательный палец к подбородку и на мгновение, как бы в задумчивости, закрыла глаза. Потом покачала головой и промолвила:

— Нет, не сегодня.

Получив отказ, мистер Мамфри достал свою виолончель, а миссис Уэссел принялась аккомпанировать ему на лютне. Сабрина вскоре узнала вещицу, которую они исполняли, — это была одна из прелестнейших миниатюр Баха. Однако никто из сидевших в гостиной не счел долгом молча слушать музыку — все продолжали беседовать. Через некоторое время Мэри с мужем, а также мистер Уиндем и синьора Ликари решили сыграть в карты. Сабрина же в карты не играла, поэтому решила опять уединиться в библиотеке — общество мисс Эджворт она предпочитала любому другому.

Уютно устроившись в кресле, девушка раскрыла роман на заложенной странице. Прочитав несколько страниц, она вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Приподняв голову, вздрогнула от неожиданности. Прямо напротив нее, за письменным столом, сидел граф с гусиным пером в руке, а перед ним лежали листки писчей бумаги.

Роуден действительно смотрел на нее, но казалось, он ее не замечал, во всяком случае, не обращал на нее ни малейшего внимания и, по-видимому, думал о чем-то своем.

Сабрина опустила голову и снова принялась за чтение. Но едва лишь дочитала до конца страницу, как опять почувствовала на себе взгляд графа.

Собравшись с духом, девушка вновь подняла голову, и тут их взгляды встретились. Граф по-прежнему держал в руке перо и смотрел прямо на нее. Но видел ли он ее? На этот вопрос Сабрина не могла бы ответить. Но она опять поразилась, его удивительным синим глазам…

Сделав над собой усилие, Сабрина вежливо улыбнулась, но граф нисколько не изменился.

— Простите, вы пишете… стихи? — робко спросила девушка.

Тут Роуден вдруг заморгал и едва заметно нахмурился; казалось, он не понимал, о чем его спрашивают. Но возможно, он просто выражал, таким образом, свое изумление, — мол, как она посмела задать ему такой праздный вопрос? Не исключено, что точно так же он смотрел бы на кошку, если бы та вдруг спросила, не пишет ли он стихи.

— Да, конечно… — пробормотал, наконец, Роуден. — Пытаюсь кое-что сочинить. Точнее, пытаюсь подобрать рифму к слову «грех».