Дебора Симмонз - В водоворотах жизни

— Судя по тому, что вы любопытствуете об этом, мистер Тавелл… э… Рэйвен давал подписку, что вы не поставлены в известность о вашем родстве с его светлостью.

Хироу непонимающе взглянула на него.

Фискертон откашлялся.

— Вы… э… родная дочь герцога. Разумеется, со всеми вытекающими отсюда законными правами на наследование имущества и титулы, поэтому его светлость не намеревался… э… в прежнем завещании признавать вас. Кузен унаследует титул и поместья, но его светлость желал, чтобы вы тоже получили некую долю.

Хироу сидела словно оглушенная и хватала ртом воздух.

— Мисс Ингрэм? С вами все в порядке?

Фискертон встал из-за стола и подошел к ней.

— Дышите спокойней и глубже, — посоветовал он, встревожившись. — Наверное, надо послать за служанкой или миссис Фергюсон. Она знает… Может, принести нюхательной соли?

Хироу покачала головой и подавила истерический смешок. В варварском замке она уже достаточно насмотрелась и наслушалась всего такого, что сведет с ума любую здоровую женщину, но теперь она едва не упала в обморок от самого обычного известия, не несущего в себе никакой угрозы.

— Вы уверены? — спросил мистер Фискертон. Она кивнула, и он неловко потрепал ее по плечу. — Жаль, что вам не удалось самой поговорить с его светлостью, поскольку… Мне известно, что незадолго до смерти он пожалел о своем прежнем решении.

Хироу так резко вздернула голову, что едва не боднула пожилого джентльмена.

— Он отдал меня Рэйвену, — сказала она, внезапно догадавшись об истине.

Фискертон нахмурился.

— Он тогда был Августом Тавеллом, к тому же неплохо служил при библиотеке герцога. Только… э… впоследствии он взял на себя… э… новую роль.

— Почему? — спросила Хироу, похолодев. У общества веские законы — но многие отцы, даже наследные принцы, не признавали официально своих внебрачных детей и пристраивали их в семьи.

Фискертон покачал головой:

— Только его светлость знал это. Меня не посвятили в это дело.

Хироу долго молча смотрела на поверенного, пока он не отвел взгляд.

— Полагаю, посодействовала вдовствующая герцогиня.

Видимо, его мать, досадливо подумала Хироу и шумно вздохнула.

— Кто моя мать?

Фискертон покачал головой:

— Его светлость никогда не упоминал ее имя.

Хироу снова пришлось посмотреть на него долгим взглядом: слуги не могли не знать всего, что творилось в доме хозяина, и были посвящены во все слухи и сплетни. И она, и Фискертон прекрасно понимали это.

Нахмурившись, Фискертон заговорил, с явной неохотой:

— Поговаривали, она была принцессой, королевских кровей. Но ничего более определенного сказать не могу, и вам не советую любопытствовать о подробностях, хлопот не оберетесь.

Хироу гневно отшатнулась, услышав такое предположение.

Фискертон, поняв, что сказал лишнее, вернулся к массивному бюро, пододвинул его к Хироу и вновь принял вполне официальный вид.

Роясь в бумагах, он заговорил, не поднимая глаз на собеседницу:

— Как я уже сообщал, разговор с вами был последней волей его светлости, но он сделал некоторые распоряжения, касающиеся вас, на тот случай, если он сам не сможет говорить. Он был чрезвычайно рад узнать, что ваши интересы полностью отвечают его собственным, а его посмертный дар наилучшим образом выражает вам особую признательность.

Хироу почувствовала, что голова ее идет кругом от этой казуистики. Куда он клонит?

Словно услышав ее мысли, Фискертон поднял голову и угрюмо посмотрел на нее.

— Его светлость завещал вам свою библиотеку.

И снова Хироу пошатнулась, словно от удара, не в силах осмыслить услышанное.

— Ч-что?

— Вам в наследство досталась коллекция книг его светлости, огромной ценности. — И Фискертон примолк — его речь перебил неясный шум за стенами тихого кабинета.

Хироу услышала приглушенные крики, плотно притворенная дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась знакомая фигура, в сопровождении дворецкого и смущенного лакея, потрепанный вид обоих свидетельствовал о некой потасовке.

— Что здесь происходит? Хироу, с вами все в порядке?

Но Хироу уже вскочила на ноги, устремляясь в его объятия. Это было тем раем, который она никогда не покинет, — и Хироу вскрикнула от нахлынувшего счастья.

— Кит, мои родители — не сумасшедшие.

Лакеи ретировались, поскольку Хироу признала в Ките своего нареченного, и они остались в кабинете вместе с Фискертоном. Однако секретарь герцога смерил Кита недоброжелательным взглядом, словно не одобряя его присутствия здесь.