Виктория Дал - Семь дней страсти

— А откуда вы могли знать, сэр? Вы были заняты своими делами в Лондоне. Осмелюсь сказать, что драмы нашего маленького графства не имеют никакого отношения к жизни там.

— Да, но…

Он, конечно, не мог знать, что Синтию Мерриторп вынуждали выйти замуж; но ему следовало не спускать глаз с графа.

— Я хочу посетить ее могилу, — произнес он.

— Могилы нет, — покачала головой миссис Пелл. — Самоубийцу никогда… И потом, ее тело не нашли.

— Не нашли? — Виконт резко поднял голову. — Тогда откуда вы знаете, что она мертва? Может, она просто сбежала? Это больше похоже на Синтию, которую я знал.

— Я видела это. Я сама видела, как она прыгнула, поэтому сомнений в том, что она мертва, нет. Милорд, я хотела сказать… Это просто невозможно. Если… Я…

Ему самому было больно об этом говорить, и Николас понимал, что слишком многого требует от миссис Пелл. Она была в трауре и страдала больше, чем он предполагал. Как ужасно видеть, как любимый тобой человек бросается в океан.

— Простите меня за этот вопрос, миссис Пелл, — мягко сказал Ланкастер, — и за боль, которую причиняю вам своим допросом.

— Ничего, сэр. — Экономка встала, поправляя юбки. — Не надо никаких извинений. Позвольте мне наполнить ваш бокал.

Виконт наблюдал, как янтарная жидкость вытекает из графина, наполняя бокал. Он все еще наблюдал за игрой золотистых отблесков огня на бокале в его руке, когда вдруг понял, что остался один.

Слава Богу. Сейчас ему было просто необходимо побыть одному, чтобы привести в порядок мысли. Но, несмотря на уединение, он не поднял руку, чтобы потереть болевшую шею. Он давно научился не обращать внимания на грубый шрам, который опоясывал его шею, никогда не прикасаться к нему… Даже когда этот шрам сдавливал шею, как петля, как было сегодня.

Она снилась ему ночью. Она стояла на краю скалы, ветер прижимал к ногам ее платье и развевал волосы, словно извивающиеся щупальца медузы. Когда она оглянулась на него, ее взгляд был полон осуждения.

Синтия знала то, что знал он, была уверена в его полной неудаче. Но теперь он мог спасти ее, потянуться и вытащить из зияющей утробы серых вод.

Но что-то удерживало его, что-то грубое, тесное и душившее его. Ланкастер потянулся, чтобы разорвать сжимавшее его кольцо. У него устали глаза, пока он искал кого-нибудь в помощь, но никого не было. Он видел только девушку, которая сделала шаг, и ее тело медленно опрокинулось вниз. Кольцо вокруг шеи сжалось еще сильнее…

Только сила воли позволила Николасу очнуться от сна. Он упорно трудился над этим навыком, поскольку были в его прошлой жизни такие моменты, которые он не хотел узнавать снова. Но прошло уже много лет, с тех пор как он страдал от подобных ночных кошмаров, поэтому его мозг сопротивлялся без тренировки.

Ланкастер открыл глаза, но они опять закрылись. Ему показалось, что что-то белое двигалось в лунном свете в комнате. Он выдохнул и вновь попытался открыть глаза. На этот раз перед ним была темнота, ничего белого. Ланкастер сел, опустив ноги на пол. Холодный пол вызвал в нем озноб, принесший облегчение после лихорадочного страха от сна.

Бодрящий воздух также стал облегчением. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоить участившийся пульс. Это сон, всего лишь сон.

Перед его глазами опять промелькнуло что-то белое, пересекающее комнату, на этот раз отчетливее. Очертание платья, расплывшееся пятно лица. Но ничего не было, просто остаток ужаса, и больше ничего. Николас провел рукой по волосам, потянулся за кувшином с водой, который стоял рядом с кроватью. И замер.

Вода была на месте, и лампа стояла там же, но там было что-то еще. Что-то небольшое и тусклое, со слабым отблеском в лунном свете. Что-то такое, чего прежде там не было.

Виконт окинул взглядом комнату, посмотрел на дверь и ничего не увидел. Может, приходила миссис Пелл, принесла… Что? Ланкастер покосился на незнакомый предмет и потянулся к лампе. Немного потрескивая, загорелся фитиль, и в свете лампы он увидел какой-то лоскуток ткани.

Лампа разгорелась ярче. Подняв лоскуток, Ланкастер увидел, что это ленточка. Шелковая ленточка для волос, жесткая и выцветшая, в белых пятнах соли… Как будто ее опустили в океан и оставили на камнях сохнуть на солнце.

Ричмонду придется умереть.

Ланкастер смотрел на пламя камина в спальне и: качал головой в такт летящим искрам. Ричмонд должен умереть.

Его смерть не снимет вины, терзавшей сердце Николаса, но это было единственное, что он мог предложить привидению Синтии Мерриторп.