Меган Маккинни - Часы любви

– О, Боже, помоги мне поступить правильно, – прошептал Драммонд. Убрав крест в карман сюртука, он направился к дому.

Настало время созывать совет.

Мальчишка вылетел из дома викария так, словно за ним гнался сам дьявол. Чтобы сократить путь, он бежал по тщательно ухоженному ржаному полю О'Ши – без всякого уважения к трудам и поту старика. В почве О'Ши нельзя было отыскать камушка – после стольких-то лет который мог бы порезать пару босых грязных ступней, однако парнишка явно не замечал бархатной земли под ногами. О'Ши и его сыновья надрывались до полусмерти, растили на своем поле новый урожай – ровные блестящие колосья, однако юный Тимоти Шихен оставил на нем за своей спиной длинный след – узкую полоску поломанных стеблей.

– Куда летишь, малый? – окликнул его Гриффин О'Руни. Согбенный силуэт старца чем-то напоминал окружавшие церковь вязы. Старик пропалывал траву у могильного камня. Ирландская церковь Лира была поставлена на высоком месте, и даже не меняя положения, О'Руни видел вдали Майкла О'Ши, выскочившего из дома; вооруженный мотыгой, хмуря лицо, он разглядывал потоптанную рожь.

– Меня послали с вестью к священнику! – завопил в ответ мальчишка, удвоивший скорость при виде мотыги в руке Майкла О'Ши. – Викарий послал.

Гриффин О'Руни еще смотрел в спину удалявшегося парнишки, когда шагавший вдоль гряд свежевскопанной земли Майкл О'Ши приблизился к нему, не выпуская из рук бесполезной мотыги.

– Неужели парень сказал именно то, что мне послышалось? – спросил изумленный О'Ши. – Что его, значит, послал викарий? С запиской к священнику?

– Так он сказал, – словно гравием проскрипел Гриффин, сморщив выдубленное непогодой лицо и не отрывая глаз от мальчишки. Старик был глух, как дублинская фабричная крыса, хотя редко признавался в этом. Однако взор его не потерял остроты. Он прекрасно знал, что именно видели его глаза. И понимал, что произошло.

Оба мужчины провожали взглядом мальчишку, пробежавшего сквозь трепещущую зеленую капусту Дойля, спустившегося вниз, в долину, а потом на оставленное под паром поле Магайра. Окутанные закатными пурпурными тенями горы Сорра высились впереди, своим величием подавляя горстку древних домишек, жилищ арендаторов, – куда и спешил мальчишка. Как и многое в графстве Лир, невысокие соломенные крыши и обмазанные глиной плетеные стены строений казались карликовыми посреди дикой красоты, однако уже сам возраст домов свидетельствовал об их долготерпении.

Мягкая белая дымка наползала от Карлинфорд-Лоха [7]. Гриффин внезапно подумал о том, как странно выглядит городок. Четыре поля Лира затопили клубы тумана, и обветренные серые камни-огамы [8], поставленные друидами вехи, разделявшие четыре поля, как бы обретали в его воображении форму, превращаясь из стоячих глыб в эльфов или драконов.

Он знал, чего теперь ожидать. Всю свою жизнь он ждал этого мгновения, о котором узнал от отца. Тем не менее он и не предполагал, что все может произойти подобным образом, что весть подаст земля, что сама Ирландия скажет ему… лучами солнца, таинственным образом пробивавшимися сквозь туман, пламенным великолепием далеких гор Сорра. Все свои семьдесят лет он проработал на поле, но теперь не мог вспомнить, чтобы видел окрестности такими, как сейчас, с этой бегущей мальчишеской фигуркой. Их наполняло нечто сверхъестественное, быть может, даже волшебное.

За мальчишкой, за наползавшим туманом О'Руни мог еще видеть море, уже разбивавшее пенистые графитово-серые волны о каменистый берег. Ночью будет буря. Такому событию и следует совершиться в бурю.

Он поглядел вниз – на свои ладони, старческие и скрюченные от прополки и копки могил. Золотое кольцо – такое крохотное, что его приходилось носить на мизинце, – вспыхнуло в тускнеющих лучах солнца. Вещицу эту он носил всю свою жизнь и видел в ней старого друга. Среднее колечко гиммаля, кольца, собиравшегося из трех, украшенное вырезанным сердечком. Отец, передавший ему древний перстень, рассказал и о его истории. Одно из колец надевает жених, невеста другое; ну а вся тройка колец настолько стара, что их считали восходящими к дохристианским временам.

Гриффин повернулся спиной к крохотному пятнышку, которым стал для глаза мальчишка, уже барабанивший в дверь священника. Поля Лира нынче вечером воистину сделались какими-то странными. Вполовину тише, чем следовало бы, когда далекий шепот моря предвещает неистовый разгул волн. Даже воздух сделался другим. Густой туман принес с собой запах океана. Соленый минеральный запах вещал о временах и краях, скрытых в памяти. Он поборол желание перекреститься.