Виктория Дал - Повелитель ночи

— Что ты хочешь сделать со мной?

Финли болезненно поморщился, увидев в ее глазах слезы. Он подумал, что Кенна уже преодолела страх, раз она так храбро держалась, но теперь понял, что ошибся. Она была слишком напугана. Кенна действительно была очень храброй, если дерзила ему, но она по-прежнему боялась его.

Финли знал, что такое страх. И он очень хорошо ее понимал.

— Я оставляю тебя здесь, Кенна. Но я за тобой вернусь.

— Зачем?

— Чтобы забрать тебя к себе. Джин либо убьет тебя из мести, либо использует как приманку.

Финли вздохнул, увидев в ее глазах отчаяние.

— Мне жаль, что так получилось, — добавил он шепотом.

— Тогда я пойду жить… к кому-нибудь еще. У Ангуса есть дочь, она живет на другом конце улицы, и…

— Джину не составит труда отыскать тебя в Лармуре. И даже за его пределами.

— Но я…

Она беспомощно покачала головой. Как бы ни хотелось ему обнять ее и утешить, Финли сдержался. Он понимал, что его объятия не успокоят ее сейчас. Скорее всего она закричит и станет вырываться.

— Позволь мне помочь тебе, Кенна. Пожалуйста…

— Ты такой же, как он, — прошептала она.

— Нет, я не такой, — возразил Финли. — Я действительно проклят, но я не обижу тебя. Клянусь душой своего отца, что я не причиню тебе зла.

Она в отчаянии всплеснула руками.

— Я не знаю, что делать! Что же мне делать?

Вероятно, этот вопрос она задала самой себе, но Финли ответил:

— Если ты хочешь жить, Кенна Грэм, ты поедешь со мной.

Она тихонько вскрикнула, затем уставилась в землю. Наконец со вздохом пробормотала:

— Ладно, хорошо. До сих пор ты не сделал мне ничего плохого. А он сделал. Думаю, только этим ты от него и отличаешься.

Финли поморщился. Эти слова Кены ужасно его обидели. Конечно же, она считала его чудовищем. И она была права.

Конь снова захрипел и метнулся в сторону. Кенна услышала, что Маклейн что-то проворчал себе под нос. Затем он дернул за поводья, и конь вроде бы успокоился. Руки его были прижаты к ее рукам, а тело прижималось к ее телу.

Первые несколько минут она пыталась держать лодыжки скрещенными, чтобы бедра не так сильно прижимались к его бедрам, но вскоре мышцы стали нещадно болеть от неудобного положения. Наверное, вскоре ей придется забыть о приличиях и сесть по-мужски, раскинув ноги. Всякий раз, как конь слишком сильно ударял копытами о землю, спину ее сводило от боли.

— Тебе не холодно? — спросил Маклейн.

Конь опять метнулся в сторону, но всадник снова его успокоил.

— Нет, спасибо. Совсем не холодно.

На самом же деле ей было ужасно жарко — особенно в тех местах, где ее тело соприкасалось с его телом. Немного помолчав, она вдруг добавила:

— Этот конь вас не любит, лэрд Маклейн.

— Я заплатил за него достаточно, чтобы заслужить любовь. Но очевидно, конь не считает себя участником сделки, которую заключил со мной его хозяин.

— Как так случилось, что у вас нет своего коня?

— Лошади меня не любят, как ты уже заметила.

— Из-за того, что вы…

Повернув голову, она взглянула на него, но тут же снова уставилась на сумрачную дорогу.

— Да, вы правы, — ответил Маклейн. — Именно из-за этого.

Выходит, даже животные способны распознать его истинную природу. Какая досада, что Господь не наделил ее тем же разумом, что дал лошадям.

— Тогда как же вы путешествуете?

— Бегом.

— Но…

Она снова повернула голову. Что-то коснулась ее щеки, и она невольно вскрикнула. Что это было? Его губы? Или подбородок? По спине Кенны пробежали мурашки.

— Вы, кажется, сказали, что ваш замок в десяти милях отсюда.

— Да.

Как может человек пробежать двадцать миль за одну ночь? И вообще, как он путешествует? Неужели… и впрямь бегом?

Все вокруг наполнилось ночными звуками, и от этих звуков Кенне делалось не по себе, и более всего ее пугали совы. После каждого совиного уханья она в ужасе вздрагивала. И ни дымка, ни огонька вокруг. И казалось, что становится все темнее и темнее.

— Успокойся же, — пробормотал Маклейн.

Она подумала, что он снова успокаивает коня, но он осторожно провел ладонью по ее руке.

— Не бойся, все будет в порядке.

— Мне так не кажется, — прошептала Кенна в ответ.

Тихонько всхлипнув, добавила:

— Более того, мне кажется, что все… просто ужасно.

— Не плачь, девочка, — пробормотал Маклейн.

Она почувствовала, как его губы коснулись ее волос.

— Прости, милая.

Слезы подступили к глазам и, как ни старалась Кенна удержать их, покатились по щекам. Маклейн прижал ее голову к груди и прошептал ей в ухо: